Империя под угрозой. Для служебного пользования
Шрифт:
Серега резко давит на тормоз, так что я чуть не влетаю лбом в стекло. И начинает истерично ржать. Мне, в общем-то, тоже весело. Только Боровиков с Лизаветой посматривают на нас с недоумением на лицах.
— Я знал, — хрюкает Серега, — что у тебя с головой не все в порядке, но чтобы настолько!
— Ничего-ничего, — успокаиваю я, — у меня есть план. Простой и коварный. Для этого всего-то надо выкрасть одного человека. Замначальника арсенала. Он в свое время категорически отказался от актуализации. Я его, впрочем, понимаю — параметры у
— Изуродовать? — продолжает мою мысль любопытная Лизавета.
— Нет, — говорю я, — мы — люди гуманные. Просто слегка подправить.
В березовой рощице недалеко от Темска разрабатываем план в деталях. Отлавливать Михаила Степановича Зорькина идет Лизавета. Она у нас дама видная, фактурная, заводная. То, что доктор прописал. Степанычу не устоять. Страхует ее Серега. Мы с Боровиковым остаемся ждать в лесочке, потому что моя физиономия в этом городе как-то слишком примелькалась, а из него пока боевик, как из тапка — вертолет.
Относительно не холодно, где-то минус 10 по Цельсию. Для середины декабря это вообще прелесть, что такое. Но это при условии, что ты не торчишь сиднем в машине посреди леса. Мы с Боровиковым трясемся уже так, что зубы лязгают. В конце концов решаем наплевать на конспирацию, заводим автомобиль, ставим печку на максимум и заползаем вдвоем на заднее сидение. И я, естественно, моментально засыпаю. Просыпаюсь от какого-то странного ощущения. Противного, надо сказать. Как будто паук по мне бегает с мохнатыми ножками. Секунд пять прихожу в себя и тут понимаю, что это Боровиков, зараза, воспользовался моим беспомощным состоянием и решил между делом меня полапать.
— А в глаз? — вежливо интересуюсь я.
Надо отдать ему должное, смущается.
— Извини, — вздыхает, — не мог удержаться.
— Солнце мое, — ласково произношу я, — все понимаю. Я твой Учитель, ты на меня эмоционально законтачен и все такое. Но, без моего разрешения, еще раз… Я тебе такой резонанс устрою, что остаток пути ты у меня в багажнике свернутым в трубочку проедешь. Ладненько?
— Я понял, — бормочет Артем, и лицо у него обиженное.
Зря я, наверное, так на парня набросилась. Ему и в самом деле тяжело.
— Прости, — говорю, — меня, Темушка, что я на тебя накричала. Мне очень тяжело сейчас. Не обижайся, но я люблю своего мужа и просто не могу ни с кем другим.
Думаю — должен понять.
Где-то через полчаса слышим звук двигателя. Вот только посторонних нам здесь не хватало. Переглядываемся с Артемом, готовимся к отражению возможных враждебных действий. А не надо. Это, оказывается, наши прибыли вместе с грузом.
На заднем сидении автомобиля с эмблемой СИ на левой передней дверце лежит Михаил Семенович, обмотанный веревками, как бабочка в коконе. И рассерженно моргает. Сказать он пока ничего не может, потому что у него во рту кляп из его же собственного шарфа.
— И что
Я задумчиво разглядываю бедного Семеныча. Ну ничего плохого мне мужик не сделал! Увы, очередная жертва войны.
— Кляп для начала у него изо рта вынь, — рекомендую я.
— Майя Алексеевна! Это что такое! Как Вы смеете! — вопит Семеныч.
Надо же, узнал. Он по делу у меня как-то проходил о хищении оружия из арсенала. В качестве свидетеля. В итоге пару его подчиненных мы отправили на каторгу, а в отношении самого Семеныча доказать что-либо не удалось. Так что отдел внутренних расследований в моем лице походил вокруг него, пооблизывался и, в итоге, удалился. Но вот осадочек остался…
— Прости, — говорю, — Семеныч, доля у тебя такая. Будем делать из тебя Мастера.
Он в ужасе.
— Майка, — шепчет, — не надо! Я жить хочу. Я ведь если в город вернусь после этого, меня сразу… Нас ведь, неактуализированных, каждую неделю проверяют. Я все, что хочешь, для тебя сделаю, только не в Мастера!
— Не могу, — отвечаю с глубоким сожалением в голосе, — Я рада бы тебе поверить, но мне нужны гарантии. А как мой ученик-экстренник ты, действительно, сделаешь все, что мне нужно. Прости, Семеныч, но после того, как мои задания выполнишь, тебе в любом случае придется из города уматывать. Я даже скажу, куда. Потом.
Безжалостно крушу и перестраиваю психику Семеныча. Благо, за последние месяцы методика у меня уже отработана лучше некуда. Почти на автомате. После двухчасовой процедуры выхожу из транса. Семеныч без сознания. Но это всегда так. Боровиков уже готовит походную капельницу с глюкозой для нашей несчастной жертвы. В наших интересах поставить его на ноги в максимально короткое время. Серега наливает мне из термоса уже не очень горячий, но крепкий и до безобразия сладкий чай. Кофе, к сожалению, достать не удалось. Можно немного отдохнуть.
Спустя примерно час Михаил Семенович открывает глаза. Взгляд у него, правда, несколько очумелый.
— Ну что, — спрашиваю, — боец, не умер?
Он что-то невразумительное пыхтит. Кажется, не вполне цензурное.
— Вставай, — говорю, — нечего здесь валяться. У нас времени мало. Ты сейчас пойдешь и привезешь нам… Серега, что нам там нужно?
— Четыре пистолета, четыре автомата, запасные обоймы к тому и другому, два, нет, четыре ящика патронов. И еще штук двадцать гранат. И канистру бензина.
У бедного Семеныча глаза начинают быстро увеличиваться в размерах, челюсть отвисает.
— А ракетную установку нам случайно не надо? — интересуюсь я.
Однако Сергей сарказм в моем голосе не улавливает. Начинает размышлять.
— Нет, — отвечает он спустя двадцать секунд, — гранатами обойдемся.
Вздыхаю.
— Михаил Семенович, — говорю своему новоиспеченному ученику, — будьте так любезны, исполните пожелания товарища. Как это у Вас в арсенале делается, мы оба знаем, так что давайте. Ждем.