Империя
Шрифт:
– Да ладно тебе, Понтий. Она из последних сил выбивается, всех их на себе тащит. Что же теперь, если помочь ей некому, кроме него? А ты бы что сделал на его месте? – с какой-то неюношеской серьезностью проговорил Ромул.
– Слава богам, я не на его месте, – рассмеялся Понтий. – Что же, пускай дома сидит, а мы посмотрим, как сражаются гладиаторы. Вот это, наверное, зрелище! Говорят, там еще и травля животными будет! Так что пойдемте быстрее, я не хочу пропустить начало! Я слышал, как отец разговаривал с одним своим приятелем, и тот рассказывал ему о каком-то гладиаторе, который силен не по-человечески, может сражаться против нескольких противников одновременно, а в прошлые игры голыми руками задушил тигра. Вот было бы здорово его увидеть!
–
– Клянусь Марсом, собственными ушами слышал! Он еще и имя его назвал, только вот я забыл, какое. Странное оно, сейчас и не вспомню!
– Ага, как же, забыл он! Беда, когда не знаешь, да еще и забудешь! – снова заулыбался Луций.
– Да я правду говорю, серьезно.
Так, болтая и смеясь, парни направились в город, где их должен был встретить Марк.
Марк, словно тень, стоял возле огромной мозаики, украшавшей одну из стен в его доме. Он любовался искусно выполненным изображением, на котором застыли гладиаторы, бившиеся на арене для развлечения толпы. Тело сенатора будто окутала мгла, хотя солнце ярко освещало комнату, проникая через многочисленные окна виллы. Вдруг позади него послышался звук приближающихся шагов. Марк стоял, не шевелясь и не оборачиваясь: он уже и так прекрасно знал, кто пришел к нему. Неожиданно он произнес:
– Посмотри, Клементий, на это произведение искусства: как чудесно подобраны цвета, как тонко и четко проработаны детали. Иногда я поражаюсь тому, на что способны люди, хотя в большинстве случаев их хватает лишь на мерзости и никчемные делишки. Зависть, обман, чревоугодие, прелюбодеяние, алчность, убийство – и вдруг, надо же, они создают такую поразительную красоту, которой будут восхищаться до конца существования мира. Эту мозаику для меня создал художник по имени Соза из города Пергамот. Это его первое творение. Он попросил меня дать ему талант, но не упомянул об известности и славе. Хотя я думаю, она все равно придет к нему спустя много столетий. Так что привело тебя ко мне? – поворачиваясь к Клементию, произнес Марк и тут же добавил: – Сегодня большой праздник в честь завершения строительства храма воинственного Марса. Весь Рим будет в Колизее на больших играх.
– Почему виновные в убийстве моего отца все еще видят солнце?! Ты обещал мне сделать их жизнь невыносимой, а что я вижу?! Они обзаводятся хозяйством, богатеют, кто-то скупает их товар по хорошей цене! Кто-то, кого даже я со своими связями не могу вычислить! Ты обещал мне должность командующего легионом! Где она?! Я стал только центурионом и вот уже год томлюсь в ожидании повышения! – говоря это, Клементий повернул голову и увидел, что в углу, опираясь на колонну, стоит Сципион.
– Ты все сказал? – тихим и спокойным голосом поинтересовался Марк. Клементий, не отрывая взгляда от Сципиона, только кивнул головой.
– Вот и прекрасно, – после этих слов Марк подошел к столу, взял с него сверток бумаги и протянул Клементию.
– Что это? – тоже уже тихим и спокойным голосом спросил парень.
– Твое назначение на должность командующего пятым легионом, который будет участвовать в походе на Германию. Тебе придется заверить его в сенате, теперь уже после праздников. Впрочем, это пустая формальность: подписи Цезаря и Германика тут уже стоят, поэтому никто из сенаторов не осмелится возражать. Насчет того, что предатели и возможные участники убийства твоего великого отца и моего друга все еще встречают рассвет и обогащаются, то это ненадолго. К ним уже направлены солдаты с грамотой о том, что они утаивают налоги и не платят положенного в государственную казну. Все, что они нажили, у них отберут, а их самих заключат под стражу. Тебя устраивает эта новость? Или ты думал, я забыл о том, что пообещал? – повернувшись спиной к Клементию и снова погрузившись в созерцание мозаики, произнес Марк.
Глаза Клементия довольно прищурились, а на его губах заиграла
– Человека не всегда можно судить по его поступкам. Обычно добрый, смелый, благородный поступок заслуживает одобрения, а дурной – осуждения и порицания. Но человек – великое творение независимо от того, хороший или дурной поступок он совершил. Именно поэтому он достоин либо уважения, либо сострадания, а чего именно – зависит от обстоятельств.
– Да, я слышал это раньше от Михаила, – отойдя от колонны и приблизившись к Марку, сказал Сципион.
– Ты прав, Абигор, ты прав. Возненавидь грех, но не грешника. Он всегда повторял мне это. Казалось бы, что проще? Но на самом деле, как я убедился, это правило редко соблюдается, хотя и понятно им всем. Вот почему яд ненависти растечется по всему этому миру. Я введу новое правило: возненавидь грешника и отомсти ему за грехи его. Думаю, мое учение будет более эффективным! И все-таки не пойму: почему люди всегда думают, что умнее и меня, и Его? Абигор!
– Да, повелитель.
– Время пришло. Ступай к Помпею, передай ему письмо с тем, чтобы он разорил имения Клементия, Ливерия и Кристиана. Да, и мне больше не нужна семья Мартина – избавься от них. Но самого Мартина не трогай, пусть увидит, как погибнут его близкие. И обставь все так, чтобы я мог указать на Клементия: пора щенят приучать к вкусу крови. Я пробуду с ними до следующего утра на играх, им полезно посмотреть, как сражаются воины.
– Воин там только один, – спокойно возразил Сципион.
– Ты прав. И он нам нужен. Я не смогу прямо воздействовать на него, поэтому придется спасать русича руками Луция – так он будет предан ему до самой смерти, а мне нужно, чтобы у нашего будущего генерала был достойный телохранитель. Эти славяне всегда отличались стойкостью духа. Иногда меня пугает этот народ, – задумавшись, произнес Марк. – Ну ничего, дойдет время и до них. Ступай.
Сципион почтительно поклонился и вышел, а Марк подошел к столу и оторвал от грозди винограда одну ягоду, поднял ее к свету и, покручивая в пальцах, стал пристально всматриваться сквозь полупрозрачную кожицу в янтарную сердцевину.
– Остановись! Ты слишком далеко зашел! – послышался голос, который эхом пронесся по зданию.
– Смотрю я на эту ягоду и думаю: а ведь я совсем как она. Меня оторвали от грозди и предали. Предали ради каких-то млекопитающих, двуногих созданий, которые и выжили-то только потому, что Он их обожает, холит и лелеет. Словно мать, оберегает их от всего страшного и плохого. Видишь ли, Падший, – раздавливая виноградину, продолжил Марк, – Я не намерен общаться с тем, кто живет в чистилище. Ты остался в нем, ища лучшей участи, вот и пребывай там веки вечные. Кому нужен тот, кто не имеет собственной воли и лишь ждет удобного случая, чтобы примкнуть к победившей стороне? Нет, такие, как ты, не нужны никому. Вот и сейчас ты выполняешь Его волю, потому что своей не имеешь. Передай Ему, что я только начал и не собираюсь останавливаться. А если Ему нужно, так пусть поможет своим любимым детям. Ах, да… Как же я забыл? Для того чтобы он смог помочь, в него нужно искренне верить, не так ли? А как могут поверить в него те, кто даже не догадывается о его существовании?!