Империя
Шрифт:
– Анна, а они нас точно не схватят? – со страхом спросила Юлия, глядя своими большими глазами на сестру.
– Не схватят. Я обещаю.
– А Мартин спасет нас? Он ведь не даст нас в обиду? – снова наивно спросила Юлия, и ее глаза заблестели от слез.
Анна не знала ответов на вопросы своей сестры, она лишь надеялась на чудо и, глубоко вздохнув, произнесла:
– Я люблю вас, сестренки мои, – с этими словами она медленно взяла их за руки и приподнялась с земли. В полусогнутом положении они трусцой стали пробираться через кусты к спасительному дереву, стараясь идти, словно кошки, без звуков и резких движений, аккуратно ступая по земле. Расстояние до солдат увеличивалось, а до спасительного дерева уменьшалось. Еще чуть-чуть, и
Достигнув высокого и раскидистого дерева, старшая сестра подхватила Агату, чтобы та залезла на него, но ее ручки не дотягивались до нижних ветвей.
– Ну же, постарайся, прошу тебя! – умоляла она сестру, чтобы та смогла зацепиться, но их попытки все никак не венчались успехом. Анна изредка посматривала в сторону солдат, которые беседовали с хозяином здешних полей. Это был Катон. Одни боги знали, как он ненавидит тех, кто выжил в Тевтобургском лесу, и будь его воля, солдаты уже давно бы нашли бедняжек. Но сейчас Катону оставалось лишь оправдываться и объяснять, что он ни в чем не виноват и никого не видел у себя на поле – никаких врагов государства. После очередной неудачной попытки Анна решила залезть первой и подтянуть за собой сестер, но руки ее не слушались и скользили по коре, влажные от пота и слабые от страха. Треск и подергивание веток сделали свое страшное дело: услышав шелест, солдаты обернулись на звук и без лишних раздумий кинулись к беглянкам. Увидев это, Анна отчаянным рывком подтянулась и наконец-то забралась на нижнюю ветку.
– Дайте мне руки! Скорее! Я помогу вам! – испуганно и обреченно прокричала она своим сестрам. Те, перехватив озабоченные взгляды Анны, обернулись и увидели, что к ним приближаются солдаты. В ужасе обе девочки запрыгали под деревом, протягивая свои ручки к сестре и крича:
– Не бросай нас! Не бросай! Возьми нас к себе! Анна, помоги нам! Спаси нас!
– Я не брошу вас! Клянусь! Я вас не брошу и не оставлю! – со слезами на глазах говорила она, пытаясь схватить за руки то одну, то другую. В какой-то момент ей удалось поймать Юлию, но, начав подтягивать ее, она сама упала на землю. Больше бежать было некуда: забор, который был слишком высок, не давал шанса на спасение, а дерево оказалось неприступным для младших сестер.
– Ну что, добегались, маленькие сучки?! И куда вы, дуры, надеялись улизнуть?! – злобно проговорил Гай, опираясь от усталости на колено. Немного отдышавшись, он бросился на Анну и, повалив ее на землю, начал рвать на ней одежду. – Держи-ка тех малявок, Герман! И отведи их подальше! А я пока позабавлюсь с этой стервой!
– Не трогай меня, скотина! Тварь! Мартин тебя прикончит! Убери руки, грязное животное! – Анна из последних сил пыталась отбиться от мерзавца.
– Не трогай ее! Отстань от моей сестры! – отчаянно набросилась на Гая Юлия, изо всех сил стуча по нему маленькими кулачками.
– Да отвали ты! – оттолкнул ее рукой Гай. – Да что ты стоишь?! – обратился он к своему помощнику. – Убей их, чтобы они нам не мешали! Ну же, что замер?! Давай, прикончи их! – заорал он на Германа.
– Гай, они же дети!
– Пасть закрой! Сука, не сделаешь это, я тебя с ними прикончу! Давай, не мешкай, они не дети, они паразиты той шлюхи!
Герман схватил за шиворот двоих малышей и оттащил их в сторону, поглядывая, как его друг развлекается с их старшей сестрой. Малышки беспомощно барахтались в его руках, как котята, которых мать несла за шкирку. И тут, улучив момент, Юлия вывернулась и вытащила из ножен солдата кинжал и тут же загнала его ему в ногу. Герман издал невнятный рык и, посмотрев на рану, из которой хлестала кровь, отшвырнул обеих девочек в сторону с такой силой, что те плашмя ударились об ограду и упали на землю, не в силах подняться.
– Сука-а-а!
Пересиливая боль, хромая, он подошел к детям и, крутя нож в руке, злобно, с обезумевшей яростью в глазах сжал оружие так, как будто перед ним стоял такой же воин. Схватив Агату за волосы, он прижал несчастного ребенка к забору и резким движением нанес ей удар такой силы, что кинжал, пройдя сквозь плоть, пробил дерево и вышел с обратной стороны злополучной ограды. После этого он схватил Юлию, которая от увиденного стояла уже ни жива ни мертва и лишь хлопала своими детскими глазенками, не веря в то, что с ними происходит. Герман выхватил из ножен меч и нанес ей удар, который пришелся вскользь из-за того, что Юлия отшатнулась назад и, завалившись, исчезла в густой траве. Сделав шаг вперед, солдат увидел обрыв, заросший луговой травой, а внизу, в промытой ложбине, ручей, в который, должно быть, упала девчушка. Герман осмотрел низину, но ничего не обнаружил.
– Так там и сдохнешь, ведьма маленькая! – вытирая с меча кровь, злобно проговорил он сам себе, после чего оторвал от одежды кусок ткани перевязал кровоточащую рану и направился к сослуживцу.
– Ну что, будешь? Эта стерва теперь твоя, можешь приступать! – сказал ему уже натешившийся к тому времени Гай.
– Нет, спасибо! Маленькая зараза перебила все настроение… Давай возвращаться, а то я пока дохромаю, ночь наступит! Константин с нас тогда три шкуры спустит!
– Как знаешь, дело твое! – усмехнулся Гай и достал из-за пояса нож. – А лихо она тебя! Девка-то с характером оказалась! – с этими словами он повернулся к Анне и резким движением перерезал ей горло. – Теперь ты можешь присоединиться к своим сестрам, сука!
– Пошли, хромоножка! – сухо проговорил он, перешагивая через безжизненное тело девушки.
Вернувшись на исходную точку, они зашли в дом, где в углу рыдала Ливия, прикрывая ноги и грудь руками. На лице у нее виднелась гематома от удара, волосы были растрепаны, одежда порвана.
– Ну, что? – спросил Константин. – Вы нашли их?
– Нашли и взяли плату за десять лет, – улыбнувшись, проговорил Гай. – Вижу, и ты времени зря не терял! – рассмеявшись, тут же добавил он.
– А как же! Надо же было этой семейке как-то расплачиваться по долгам. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Впрочем, она вполне себе ничего для своих лет, вот только была бы чуть понежнее да поласковее. Тогда к ней можно было бы и чаще наведываться, – саркастически ответил Константин и, улыбнувшись, посмотрел на Ливию. – А что с ногой?
– Маленькая дрянь проворная оказалась! Дерзкий крысенок! Наверное, вся в эту тварину пошла! – кивая на Ливию, ответил Герман.
– Да, я и не думал, что солдата римской армии может вот так запросто покалечить малолетняя сучка! – рассмеявшись, воскликнул начальник отряда.
– Я тоже! Вот зараза! – с обидой выругался Герман, держась за ногу, – Ну, ничего, теперь она послужит царским обедом для воронья, хоть в чем-то будет польза от нее! – злобно сжав зубы, произнес он специально так громко, чтобы его слова услышала Ливия.
– Ах, ты, сволочь! – закричала женщина и кинулась на него с кулаками. – Я ненавижу вас всех до единого, и вашего императора, и весь ваш Рим! Будьте вы все прокляты! Я проклинаю вас всех! – пыталась, как кошка, выцарапать она глаза солдату.
– Да отвали ты от меня, шлюха вавилонская, – резким движением ударил ее рукой по лицу Герман. Ливия отшатнулась, но тут же с еще большей яростью кинулась на убийцу ее детей, однако неожиданно остановилась и замерла: в ее животе оказался меч. Наклонив голову, она обхватила острие клинка обеими руками, затем медленно перевела взгляд на Константина. Тот одним движением протолкнул гладиус до рукоятки и тут же вытащил обратно.