Империя
Шрифт:
— Ты разрубил Цепь? Разруби… — и затих.
Во дворец входила новая Сказка. Скоро-скоро она высушит слёзы на лицах друзей, развеет печаль и прежние тревоги, будто летний дождик пробежит по земле, смывая пыль, и мир засверкает под солнцем…
Книга вторая
Часть первая Дворец
глава 1
А в городе шёл дождь.
Крупные, холодные капли падали на асфальт, на камни, на скучную, голую землю. Она недовольно фыркала и чихала,
Земле не нравился этот дождь. Она готовилась к зимнему сну, по утрам поскрипывая в морозце, а глубокие овраги до самого полудня оставляли у себя внизу на потемневшей траве серебристый налёт инея. Земля устало задремала, и дождь ей теперь только мешал.
Город просыпался. Облака беспорядочно двигались в небе, толкаясь, рассыпаясь в разные стороны. Лужи на асфальте начинали всхлипывать и плескать водой на ноги торопливо шагающим людям. Просыпались дома, на час обсыхали, обдуваемые ветром, потом снова покрывались кляксами дождя. Окна, сияющие голубым или оранжевым в солнечную погоду, сейчас растворили в себе унылость, вдвинулись глубоко в ниши каменных панцирей. Автомобили сновали туда и сюда, не делая город живым. Взрослые торопились, не поднимали взгляды. Замелькали школьники в пёстрых куртках, но и они были молчаливы и сосредоточены. Таяли остатки ночных тайн и настроений, рассыпались бесплотные сны.
Как мало знает город дня о городе ночи. Не о том городе, где огни, шумные рестораны, тёмные личности крадутся в тёмных переулках, и временами воцаряется какая-то нереальная даже для спящих улиц тишина. Жизнь истинного города ночи обыкновенно не видна людям. Но обнаружить её можно, если знать, где и что хочешь найти.
После полуночи заберёмся на крышу трёхэтажного дома в старом квартале. Увидим множество других крыш, кое-где здания снизу будут скрыты тьмой, другие же помигивают точками огней. Простор. На крыше — чистый, промытый дождём воздух. Где-то поблизости живут птицы, а ветер приносит неожиданные и необычные звуки и запахи. А в небе сквозь слои бегучих облаков проглядывает луна. Дух приключений — они рядом. И грудь хочет разорваться, чтобы вдохнуть в себя всё это. Ну кто же станет спать, когда такая ночь? Не спите! Пусть ваши родные там, внизу, в мягких кроватях видят сны. А мы высоко. Мы сейчас дышим жизнью настоящего Ночного Города, и сны наяву прилетят к нам. Мы увидим Город, мы увидим волшебство…
Вот! Слышите скрип? Робкий, почти неразличимый. Это ветхая дверь чердака отворяется, обнаруживая зияющий провал в крыше. Низенькая, сгорбленная фигурка медленно выбирается на крышу.
Ночное существо, кряхтя, выпрямилось, потянулось узловатыми руками, несколько раз чихнуло, сгоняя пыль с одежды и длинной, косматой бороды. Потом деловито огляделось, шумно вдохнуло влажный воздух, причмокнуло от удовольствия и надолго замерло.
Существо никуда не торопилось. Возможно, оно даже задремало несколько раз, чуть заметно вздрагивало, очнувшись, внимательно вглядывалось куда-то в пустоту.
Один раз луна, проглянув в прореху туч, особенно ярко высветила его лицо. Серебристые, густые, кустистые брови, большой, до уродливости нос. Взгляд старика в эти мгновения стал необыкновенно живым, цепким. С севера, над крышами домов, чуть повыше торчащих беспорядочно антенн, летело нечто странное. Оно быстро увеличивалась в размерах, меньше чем за полминуты приблизилось к дому на расстояние,
— Кассиза, ты ли это? Мои старые глаза отказываются верить. Ох, неужели, это ты? — Старик, давным-давно отвыкший говорить в полный голос, выталкивал из груди только писклявые и сиплые звуки, в которых с трудом можно было разобрать слова. Он порывался обнять ведьму, но та мягко отстраняла его.
— О, Кассиза, забыть всё, забыть всё прошлое? Сколько же лет минуло?! Неужели ты не рада меня видеть?
— Пф-ф…
— А помнишь те ночки, помнишь, а? О, Кассиза, мой чердак скоро развалится, но — пусть, я улечу с тобой хоть в ад!
Кассиза деликатно, насколько то вообще было возможным для существа, принадлежащего к нечистой силе, прервала его излияния:
— Успокойся, старичок. Теперь другие века — люди кругом так и кишат. Ну, что ты?! Помню, помню я всё…
— А за столько лет и одним глазком не собралась поглянуть…
— Да ладно, дед, ладно!
— Ладно… Сама-то, небось, с молодёжью на горку летаешь?
— Ох уж, ты скажешь! Какая молодёжь, дед? Её нету теперь, никакой молодёжи. А что не бывала давно, так оно — время такое. Вот ты — часто ли теперь на крышу выползаешь, на звёзды любоваться? А? То-то! Одряхлел, можно подумать — старше меня лет эдак тыщ на пять… Тебе свобода нужна, дед. Давай присядем, а то я отвыкла уж на крышах плясать…
Они сели. Домовой притих, погрузившись в воспоминания.
— Эх, Кассиза, помнишь: мы под ручку идём, луна, звёзды, простор такой и — песни. Какие песни были! Ты не забыла то маленькое привидение? Вижу, нет. Весь город слушал его трели. Притихнет за полночь всё — у-у-у-у-эа-эа-э-э-э-а! Душа к небу мчится. Но и сами ночи — какие были ночи! А ведь я ждал тебя всё это время, и этой ночью… — Старик с нежностью коснулся её руки.
— Ладно, дед. — Кассиза вдруг встала. — Я тут по делу.
— По делу? Ты?!..
— Ну, и так что же? Что тут такого?
Домовой удивлённо хмыкнул.
— Какие же это дела у ведьм появились? Или жилплощади малы стали?
— Да ну тебя, дед! Вот балагурю я с тобой уже битых полчаса, гляди и рассвет наступит… Ну, в общем, так. Летишь со мной?
Домового столь поразило это предложение, что он, словно лишившись дара речи, вскочил и затряс головой.
— Да погоди. Не на шабаш. Тут серьёзное дело. — Кассиза подчеркнула. — Серьёзное очень дело. Похоже… власть меняется… То ли сменилась уж.
— Чего? Ты это… Чего? САМ умер?! Шутишь, бабка!? Ты меня не дури. Нет, чего, неужели ж правда? — Старик в волнении сперва снова сел… затем встал, уже опираясь на трубу. — Слухи это. И дурные какие… слухи. Не мог он… А кто ж теперь на троне?
— Да говорят там больно невнятно что-то… Чёрт его знает. Слыхала, мол, всех Наместников перебил, а Ворон так и при смерти.
— И Ворон!? Ах, подлецы!.. Хотя, если рассудить — нам-то что с того, кто во Дворце властвует? Одна разница — сдохнем мы скоро, истлеем и рассыплемся при такой жизни…