Имперские игры
Шрифт:
Поступить точно так же со вторым, имеющим заокеанское происхождение? О, канцлер очень хотел бы этого, но не имел возможности. Разыгрываемая ричмондским кукловодом партия представляла собой причудливое сочетание радикального консерватизма и вплавленных в него частиц самых современных веяний, которые даже не все либералы осмеливались произнести. Восьмичасовой рабочий день, равные права для женщин, страхование несчастных случаев на фабриках, предпосылки для общей обязательной пенсии наконец! Консервативная основа ограничивала возможные возмущения сторонников «старого порядка», превращая оные в беззлобное ворчание. «Прогрессивные веяния» затыкали рты желающим разыграть либеральную карту. Отсекая же сразу две опасности, в Ричмонде получили
Сдаться? Не-ет, об этом князь и помыслить не мог. Он перебирал один вариант за другим, отбрасывая однозначно нежизнеспособные и внимательно, со всех сторон рассматривая те, которые имели хотя бы малый шанс на успех. Собирал, затем брал сильные части отовсюду и пытался слепить из них нового голема. Как мифический раввин в Пражском гетто. У него даже начало получаться к тому моменту, когда…
Отбрасывать слабовероятное в пользу лучшего – это канцлер научился давно. Научившись же, использовал, что не раз помогало. Вот и сейчас он сразу понял, что визит в Санкт-Петербург Шарля де Морни, сводного брата Наполеона III случился не просто так. Заявленная цель могла заставить лишь улыбнуться – злобно или просто иронично. В зависимости от отношения к Франции. Предварительные переговоры о возможности помолвки единственного ребёнка Наполеона III и единственной дочери Александра II… Всем было понятно, что в свете сложившегося политического пасьянса Александр Николаевич ни за что не будет династически связывать дома Романовых и Бонапартов. Что Морни, что сам Наполеон III были искушены в политике и не могли этого не понимать. А раз понимали, и тем не менее Морни тут, то неспроста.
Отвлечение внимания российского императора? Несомненно. Но это лишь внешний слой, скрывающая истинную суть кожура. Главным и единственно важным здесь была необходимость встречи эмиссара Наполеона III и его, канцлера. Касаемо же причины необходимости встречи – сведения о таком бумаге не доверяют, да и сколь угодно доверенные курьеры не являются достаточно надёжными. Только и исключительно личные встречи. Ведь французский император до сих пор продолжал думать, что русский канцлер делает всё во имя союза России и Франции.
Горчаков улыбнулся и даже не через силу. Хоть здесь его позиции остались неизменно крепкими. А раз так, то гость, что совсем скоро должен оказаться тут, в его кабинете, будет вести себя предсказуемо. Противника, мнящего себя в выигрышном положении и считающего тебя союзником, легко переиграть. Небольшая сложность лишь в том, чтобы сделать это незаметно для оппонента, но тут уж князь мог похвастаться опытом длиной не в одно десятилетие. А заодно и попробовать в очередной раз предсказать на несколько шагов вперёд действия кукол, мнящих себя марионеточниками. Дом Бонапартов мог считать себя повелителями европейской политики, но на деле его представители были обречены… если не само по себе, то уж стать проводниками воли его, канцлера Горчакова, точно.
Примерно полчаса спустя когда Шарль де Морни был препровождён в кабинет князя, сам Александр Михайлович уже был в маске, предназначенной специально для французских «друзей». Той самой, изображавшей человека, искренне радеющего о благе России и Франции, причём связанных в единое целое. Готовый ради этого поступиться краткосрочными интересами своего государства ради интересов долгосрочных, несомненно, связанных с «ла белль Франсе». Привычная для канцлера маска и одна из наиболее удающихся по причине симпатии к оной.
Потратив
– Мной будет сделано всё возможное, дорогой Шарль, но моё влияние стремительно уменьшается, - вздохнул канцлер, сочетая искренние чувства и показные.
– Как только великий князь Александр вернётся из Американской империи, с ним же прибудет и граф Игнатьев. И сразу же будет подписан указ о моей отставке с поста министра. Деньги, новый орден, памятные и очень дорогие подарки… Сладкая водичка после горького лекарства. Совсем скоро я не смогу вам ничем помочь, хотя и буду этого желать.
– Вы излишне скромны, князь, - поскольку разговор шёл на французском языке, Морни понимал всё и мог чувствовать себя уверенно, не опасаясь, что что-то останется недопонятым. – Ваша отставка может обернуться не поражением, а победой. Если вы, конечно, готовы сменить прилагаемые усилия. Те, которые мы все и мой брат особенно очень ценим. Вы же человек семейный, успевший воспитать как родных сыновей, так и пасынков.
– Успел, - кивнул Горчаков, спешно обдумывающий ситуацию, которая и впрямь двинулась в одном из предсказанных направлений. Не самом худшем из них. – Где-то удачно, где-то не очень, но к чему вы сказали это, Шарль?
– Наследный принц. Он обещает стать великим императором, но любой драгоценный камень нуждается в огранке.
– Воспитанием цесаревича занимались и занимаются достойные люди. Когда придёт время его восшествия на престол, Россия расцветёт под правлением такого просвещённого и понимающего нужды подданных монарха.
Сказав это, канцлер внимательно так посмотрел на француза. Дескать, я кое-что сказал, теперь пришла ваша очередь приоткрыть карты. Морни не заставил себя ждать, пусть и взял небольшую паузу, благо бокал с испанской мадерой давал такую возможность.
– Принц Николай умён, образован, стремится к лучшему. Но он… недостаточно политик, а потому нас беспокоит возникшее охлаждение между ним и императором. Его наставники не справляются или не умеют подсказать и показать необходимые правила. И мой брат подумал, что именно вы, князь, могли бы стать тем, кто станет рядом с наследником трона и будет оберегать его от излишне эмоциональных поступков. Император ценит ваш опыт и знания. А в свете размолвки с наследником… если вы, конечно, сможете его убедить, это даст большие возможности. Не сейчас, а несколько позже. Будущее лучше создавать в настоящем, вы же согласны?
Конечно же, Горчаков согласился. Только не сразу, поотнекивавшись для приличия и набивая себе цену. Так необходимо было сделать, ведь опытнейший политик понимал, до какой степени его знания, связи при дворе и остающееся, несмотря на решённую отставку, влияние нужны Франции. А раз так, то следовало воспользоваться этим по полной. Тут и деньги – не себе, он был слишком умён, чтобы даже краем касаться чужого золота. хорошо помня судьбу другого канцлера, Бестужева – и обещания предоставить в его, Горчакова, руки средства влияния на некоторых придворных, представителей высшего офицерства и чиновников империи, да и иное, тоже немаловажное. Проси больше – получишь необходимое. Сия истина была давно известна князю, но по тому, как быстро и почти без сопротивления Шарль де Морни соглашался на его требования, Александр Михайлович вновь убедился в степени своей необходимости Франции и её императору особенно. Равно как и в том, что стремление Наполеона III получить в жёны своему сыну единственную дочь Александра II истинно и исчезать никуда не собирается. Это не сказать что кардинально меняло его планы, но заставляло их немного видоизменить. Приятная и полезная неожиданность.