Импортный свидетель (сборник)
Шрифт:
Не дойдя нескольких метров по освещенной дорожке до павильона, Мирослав Войтецкий неожиданно повернул назад. Он ничего не видел перед собой, даже искусственные звезды смазались на своде неба. Ему было невыносимо плохо. Возвратившись, он не включал свет, на ощупь подошел к столу, резким движением выдвинул ящик, нашел лекарство, которое могло бы облегчить его состояние, и вдруг понял, что легче не станет, наступит успокоение, а дальше будет нечто такое, что ему не пережить, — отрезвление.
И Войтецкий решился.
Он нашарил в кармане ключ, отворил дверцу сейфа и вынул оттуда совсем
Войтецкий точно знал, что не надо размышлять ни о чем, прежде чем выпить эту таблетку, иначе мысли его приведут к жене и дочери. Но, быть может, после его смерти им удастся спастись? Он разорвал упаковку и налил в стакан воды. Сам подсознательно тянул время — ведь можно было проглотить таблетку и без воды. Но зачем-то ему понадобились эти пять-шесть секунд, чтобы налить стакан.
Войтецкий разорвал металлическую бумажку, и в эту секунду услышал внятный, гулко отдававшийся в пустом помещении голос:
— Не надо, герр Мирек, есть другой способ протеста.
Войтецкий вздрогнул, он узнал этот голос, говоривший сейчас на его родном польском. Так мог говорить только Вирольд — помощник Войтецкого по кадрам и организации работы.
Войтецкий, который привык не верить никому, почти верил Вирольду. Рука как-то сама опустила таблетку, и она, вывалившись из ослабевших пальцев, покатилась по полу.
— Это вы, Вирольд? — равнодушно спросил он.
— Я, герр Войтецкий, и не удивляйтесь, что я заговорил по-польски. Мне хорошо знаком язык вашей родины, и говорю я об этом совершенно без боязни. Дело в том, что ремонтируется наша система оповещения, как ее называют, и посему можно говорить о чем угодно. Итке и Мильнер дошли до того, что рассказывают друг другу советские патриотические анекдоты.
Войтецкий уже не слушал. Опять эти Итке, Швабе, Мильнер… Он устал и снова хотел быть один. «Зачем он меня прервал? — думал Войтецкий. — Сейчас уже все бегали бы вокруг меня, а я был бы ох как далеко».
Войтецкому захотелось поспорить, и он задал Вирольду вопрос:
— Скажите, Вирольд, а не может ли быть разговор о том, что ремонтируется система прослушивания, всего лишь шуткой, рассчитанной на то, что она притупит бдительность?
— Такие вопросы, repp Войтецкий, следовало бы решать мне. Благодарю вас за урок, — сухо сказал Ви-рольд, — но все же позвольте мне заметить вам, что я вам больше друг, чем вы думаете.
— «Мой друг теперь мой сон», — сказал Войтецкий строчкой из поэта.
— О, нет, дружище, верный мой дракон, мне говорил: «Давай забудем это».
Оба рассмеялись.
— Кстати, герр Войтецкий, по-моему, подошло время проинформировать мир о том, что мы тут такое натворили.
— Что вы, Вирольд… — прошептал Войтецкий.
— Полноте, я слушал радио, наши летят ко всем чертям.
— Возможно, но мы в безопасности и должны за это платить повиновением. Разве не этому учит нас рейх?
— Рейх уже ничему нас не учит. И разве вы служите ему, а не науке?
— Я служил науке.
— Пан Войтецкий, я пришел вам помочь, хватит играть в провокаторов и шпиков. Я такой же Вирольд, как вы герр. Я — Владимиров.
— Русский? — спросил,
— Ну а что, не похож разве?
— Не очень, если честно.
— Тем лучше, но бунтовать я все же умею.
Войтецкий не нашел, что ответить на это. Он стал напряженно думать. Он думал долго, и на его лице отражалось удивительное нетерпение, какое бывает у человека, пытающегося ухватить ускользающую, но очень важную мысль.
Он проговорил с Вирольдом всю ночь, а утром случилось несчастье. Вирольд утонул, купаясь в бассейне.
Этот факт подтвердил подозрения Войтецкого. Если бы Вирольд действительно был Владимировым, специальная служба, прежде чем «убрать», «выпотрошила» бы его основательно.
«Очередной провокатор», — подумал Войтецкий, шепотом произнеся неприятное ему слово.
Из архива Вождаева
Непосредственное воздействие истончания озонового слоя в стратосфере проявляется уже сейчас в увеличении числа случаев заболевания раком кожи. По оценке ряда медиков, как писала венская газета «Прессе», уменьшение озонового слоя вызывает увеличение числа случаев заболевания раком кожи на 16 процентов. Но главная опасность состоит в перегреве поверхности планеты. Сокращение озонового слоя приводит к резкому повышению температуры атмосферы. Этот эффект может усилиться из-за загрязнения атмосферы вследствие деятельности человека. Прогноз дальнейшего изменения климата, сделанный западногерманским физическим обществом, говорит о том. что увеличение среднегодовой температуры на планете (сейчас плюс 15 градусов Цельсия) на 2–4 градуса приведет к смещению засушливой зоны на многие сотни километров на север. Потепление растопит льды Антарктиды и Северного Ледовитого океана.
7
Советские войска освободили Кавказ. А работа по созданию сверхоружия шла медленно.
И вот те силы, которые готовили сверхоружие, способное не только уничтожать, но и направлять человеческую мысль, приняли решение во что бы то ни стало поднять тонус Войтецкого, являвшегося мозгом предприятия. Поэтому решено было внедрить в число друзей Войтецкого кого-нибудь, кто способен стать ему самым надежным товарищем. И это было сделано.
В течение длительного времени, но по ускоренной программе шла подготовка обер-лейтенанта Вендта к дружескому общению с Войтецким. Прежде всего отрабатывалась реакция Войтецкого на те или иные имена. Потом на его предков, потом на коллег. Этот пункт был тем более легко выполним, поскольку Войтецкий принадлежал к тем ученым, которые не принимали ничего и никого в науке, кроме самих себя.
Далее отрабатывались вопросы, связанные с наукой. Войтецкий хотя и был наивен, но не в такой степени, чтобы не сообразить, что на базе может появиться либо ученый, либо подопытный кролик, либо представитель службы охраны, ведущий наблюдение за экспериментами.
На ученого Вендт «не тянул», быть кроликом ему не хотелось, хотя его командование настаивало именно на такой роли: она проста и беспроигрышна… Однако Вендт справедливо заявил, что в таком случае его могут по ошибке сжечь в печах, и Центр останется без осведомителя.