Импортный свидетель (сборник)
Шрифт:
— Так, простите, я вас, кажется, перебил, вы говорили о том, что мы на острове и что пароход подойдет с той стороны, откуда его не видно, то есть где холм и запрещающие заграждения.
— Да.
— Но ведь это свидетельствует, что не все должны знать о прибытии парохода?
— Об этом не должен знать никто.
— А кто же на нем поплывет?
— Примерно пятая часть всех тех, кто обслуживает наши лаборатории.
— А остальные?
Вендт промолчал, укоризненно глядя на Войтецкого. В самом деле, этот глупый и наивный ученый столь забавен, что запросто задает вопросы, понятные школьнику.
Терпеливо и тихо Вендт сказал об этом Мирославу.
— А откуда вам все это известно? — спросил Вой-тецкий, недоверчиво сощурив глаза.
Вендт, не удивившись вопросу, отвечал как ни в чем не бывало.
Так, переговариваясь, они шли по берегу океана и смотрели, как громадные волны, догоняя одна другую, меняя окраску, бежали к берегу, становясь все меньше и меньше и почти исчезая возле песчаного пляжа, облизывали гальку, слишком уж близко лежащую у воды.
Войтецкий замолчал, ему и в голову не приходило, что вся эта история с эвакуацией была задумана его так называемым другом и согласована в деталях с Мильнером. А уж Мильнеру, таким образом, предстояло выявить всех тех, кто может помочь Войтецкому в его работе. Вендту было предложено решать, кто поедет на пароходе. Вендту, а не Мильнеру. Мильнер злился, а Вендт, видя сильно развитое творческое начало в Вой-тецком и сопутствующий ему эгоизм, для блага операции предложил самому Мирославу решить, кто поедет на пароходе.
— Если бы вам пришлось комплектовать команду, — спросил Вендт, — кого бы вы взяли с собой для дальнейшей вашей работы?.-.— Вендт хотел сказать «на материке», но это было бы уже второй неосторожностью, поэтому он вовремя остановился.
Войтецкий подумал.
— А куда денутся остальные и сколько я могу взять с собой народа на пароход?
— Остальные прибудут немного позднее. Нам же с вами дорога каждая минута, поэтому мы едем через трое суток.
— И вы едете? — рассмеялся Войтецкий.
— А вы против?
— Вы же предоставили возможность комплектовать команду мне.
— И вы…
— И я бы вас не взял.
— За что такая немилость, помилуйте?
— Вы очень много меня пугали.
— Я просто давал вам много информации, и вы благодаря ей стали сильным, не так ли?
Войтецкий подумал и согласился.
— Так как же все-таки будет с отъездом? — настаивал Вендт.
— Вы не назвали то количество людей, которое можно взять с собой.
— Берите всех, кто реально может вам помочь, причем только минимум, обслуга там будет своя, не менее квалифицированная, охрана тоже. Если я по каким-то параметрам не гожусь вам в помощники, мы расстанемся, я, преклоняясь перед вами, уйду.
— Ну, ну, милый мой Вендт, я ведь пошутил.
— Нет, наука — прежде всего, мы слишком большое делаем дело, — шутя, капризничал Вендт.
Войтецкий посмотрел на него с удивлением.
Вендт понял удивление Войтецкого, взял блокнот и написал на первой страничке:
«Герр Войтецкий, продолжайте поддерживать беседу в таком же бравурном духе преданности фюреру, нас могут подслушать».
У Войтецкого тотчас же пропал дар речи, как и у всякого человека, которого просят поговорить.
Вендт между тем скомкал листок
— Говорят, целлюлоза полезна, — сказал он, — кроме того, я еще не завтракал.
Войтецкий молчал, и видно было, что он хотел что-то сказать.
— Я серьезно, Мирек, — сказал Вендт, — сегодня к вечеру вы должны дать мне списки отъезжающих из числа тех, без которых наша работа не может быть продолжена.
Войтецкий пообещал. Весь день он трудился над составлением списка и вечером его уже читал… Мильнер. Вычеркнув примерно треть людей, главным образом из числа тех, кто не внушал ему, Мильнеру, доверия, тех, в отношении кого были малейшие сомнения, и тех, кто не попал в истинный секретный список, Мильнер счел свою задачу выполненной.
Было предложено каждого индивидуально, втайне от других и с минимумом вещей, вывезти на ту часть острова, где пришвартовался пароход, после чего содержать на пароходе безотлучно вплоть до отбытия. Передвижение по пароходу строжайше запрещалось. В день отплытия на пароход будет грузиться оборудование.
Демонтированные лаборатории, упакованные руками тех, кому предстояло остаться здесь, к исходу третьих суток были погружены на пароход.
Войтецкий был тоже тайно направлен на пароход и содержался в своей каюте. Вендт, единственный, кому разрешалось передвижение по пароходу, часто навещал его.
Ночью пароход тихо отошел от причала.
Страшный остров навсегда остался историей. Войтецкий почувствовал движение парохода и приоткрыл глаза.
Из архива Вождаева
Более 50 тысяч американцев уже подверглись лоботомии — хирургическому вмешательству на определенных участках мозга. «От четырехсот до одной тысячи операций на мозге, известных как лоботомия, как сообщается, проводилось в стране каждый год. Но об определенном количестве их так и не поступило информации», — пишет журнал «Нью рипаблик».
Нейрохирургические операции на определенных участках мозга уже давно признаны одними из сложнейших, но в то же время конструктивных при лечении различных психических заболеваний. Так же, как электрошок играет положительную роль при лечении некоторых депрессивных состояний, как гипнотическое внушение — классический метод лечения многочисленных психических заболеваний, хирургическое вмешательство в кору головного мозга, вживление в нее электродов иногда дает позитивные результаты при лечении болезни Паркинсона, в борьбе с параличом, шизофренией и т. д. Так, известный нейрохирург Хосе Дельгадо вот уже многие годы ведет в медицинских целях исследования по вживлению в мозг электродов, под воздействием которых меняется поведение человека.
12
Стук в дверь каюты вывел Войтецкого из себя.
«Поспать не дадут в этих плавучих застенках», — зло подумал он и подошел к двери каюты.
— Кто?
— Это я, господин Войтецкий. — Голос мог принадлежать только одному человеку, Мильнеру. Войтецкий, как был в нижнем белье, халате, открыл дверь. На пороге его каюты действительно стоял человек, внушавший страх всем жителям острова.
— Я хотел бы просить вас совершить со мной небольшую прогулку, — улыбаясь, сказал он повелительно.