Импортный свидетель (сборник)

Павлов К.

Самсонов ушел, а Хотимцев и Нестеров долго еще продолжали сидеть в кабинете и разговаривали об удивительном превращении обуглившихся останков в простоватого и жизнерадостного Самсонова.

— Выходит, не он поджег, — глубокомысленно изрек Хотимцев.

— Да-а-а, а вы думали, все так просто! Но позвольте вас спросить, а почему вы думаете, что тут вообще кто-то что-то поджигал?

— Я так не думаю, просто раз вы здесь сидите, значит, ищете лихоимца, злоумышленника. Если бы само загорелось, не сидели бы тут, товарищ следователь.

— Вот и ошибаетесь, Хотимцев. Я сижу

здесь и расследую дело не против кого-то, а по факту, именно по факту возгорания, так что винить преждевременно никого не следует. Я вас пригласил в помощь, а вы всех подозреваете. Кстати, а кто проводил опознание Самсонова?

— Да ребята из цеха сказали сразу, как только вынесли его из огня.

— Что же, потерпевший похож на Самсонова?

— Да кто его знает.

— И еще одно мне хотелось бы знать: почему вы считаете Самсонова пьяницей? Ну ладно, считаете… Но склочником и безалаберным человеком? Еще мне хотелось бы знать, где точно находился Самсонов во время пожара и до него, а также почему он обозвал вас, извините, сукиным сыном?

Хотимцев посмотрел на Нестерова.

— Вы поняли вопросы?

— Понял, товарищ Нестеров.

— Ну вот и чудно, сейчас я немного попишу, а вы побродите по пепелищу, поговорите сами с собой, подумайте, и через Нас жду вас здесь непременно. Договорились?

Хотимцев вышел. А Нестеров принялся заносить на листы бумаги первые добытые материалы, еще очень расплывчатые, но уже интересные.

В самом деле, разве не интересно, что якобы сгоревший напрочь человек вдруг появляется в кабинете и доказывает, что погиб не он.

9

Старший лейтенант Серебровский ловил истину так, как ловят в прериях диких мустангов. Но истина, так же, как и дикий мустанг в прериях, сперва не давалась ему. В конце концов он заарканил некое животное. Возможно, это был мустанг, а может быть, и смирный мул, но для непосвященных его некоторое время можно было выдавать за мустанга.

Серебровский доложил Нестерову обсосанную, всем известную версию.

Нестеров ничего не возразил старшему лейтенанту. А может быть, в самом деле мустанг так легко дался в руки и позволил надеть на себя уздечку? Истина оказалась столь близкой, что не надо было даже далеко уходить за проходную химического комбината.

Да и зачем ходить? Рядом с оградой предприятия чернели безобразными остовами гаражи ветеранов войны, построенные здесь, как показала проверка, по разрешению райисполкома. С них-то все и началось. Ибо вначале загорелись, как утверждал дознаватель, гаражи. В одном из них, а это было в полночь, взорвался баллон с ацетиленом, при этом погиб человек. Личность его была установлена. Им оказался Иванов Всеволод Егорович, инвалид войны, человек в высшей степени положительный. Заподозрить его в том, что он поджег гараж нарочно и причем ценой своей жизни, было бы просто нелепо. Но думать о том, что его халатное, а скорее всего, неумелое обращение с огнеопасным предметом могло вызвать пожар — было можно.

И, как гласила инструкция, с которой сегодня утром ознакомили Нестерова в исполкоме, ветеранам было «разрешено строить

гаражи на расстоянии более трех метров от изгороди химкомбината». Однако почти все гаражи, в том числе и гараж Иванова, были построены впритык. С другой стороны изгороди, также впритык, как раз и был прилеплен загоревшийся, но вовремя потушенный цех и склад готовой продукции. Установили также вероятные нарушения правил пожарной безопасности. И еще: из четырех гаражей, сгоревших в ту ночь, пожар начался именно с гаража Иванова. Бго сосед дал показания, что из гаража Иванова с вечера сильно пахло газом. Но он не обратил на это внимания, поскольку Иванов часто занимался сваркой, подрабатывая ремонтом чужих автомобилей.

Удалось обнаружить остатки шланга, по всей вероятности ведущего от баллона к сварочному агрегату Иванова. Шланг был, возможно, преднамеренно поврежден. На этот и другие вопросы предстояло дать ответ экспертам.

10

— Саша, вы свинья, я же беспокоюсь, а от вас ни слуху ни духу. Пожалейте нервы подданного сопредельной державы, лично не испытывающего ни симпатий, ни антипатий к стране, гражданином которой являетесь вы, — раздраженно говорил Хангер.

— Я не свинья, но мне нечего было вам рассказать. За исключением разве что того, что я был в Главном управлении пожарной охраны и познакомился с начальником. По-моему, все в ажуре.

— Что вы называете этим полуфранцузским словом?

— В ажуре-то? А это все равно, что о’кэй.

— Фу, не говорите пошлости, Саша, вы же знаете, что я этого не выношу, итак…

— Познакомился в министерстве с начальником. Думаю, что все они там мечтают, чтобы их прославили в газете, и за это будут меня опекать. Я ведь им нужен, от меня кое-что зависит: например, их прославить или не прославлять.

— Не обольщайтесь, Саша.

— Да нет, уверяю вас.

— У меня нет оснований вам не верить. Ну, хорошо, а следствие?

— С этим сложнее. Во всем мире, наверное, следователи ведут себя так, будто бы все кругом виноваты. Меня уже следователь допросил, зачем я был на химкомбинате накануне поджога.

— Так и сказал: накануне поджога?..

— Да нет, это я сейчас.

— Не забывайте, пожалуйста, что ни вы, ни тем более я никакого отношения к этой странной истории не имеем. У вас деньги есть?

— Кончаются.

— Возьмите, тут немного, но сегодня ведь вы много и не заработали. Потом, конечно, будет еще.

11

— Разрешите, гражданин следователь? — Дверь приоткрылась, и в кабинет, где расположился Нестеров, заглянул «сгоревший» Самсонов.

— Конечно же заходите, Самсонов, но почему так официально — гражданин.

— А так положено.

— Кем?

— Издавна положено: раз вы следователь, так уж мы все и граждане.

Подивившись такой логике, Нестеров придвинул стул к столу и жестом предложил Самсонову сесть. Самсонов нарочито потоптался на месте, потом вдруг смиренно присел, и Нестеров подумал, что, быть может, он немного более играет в простачка, чем есть на самом деле.