Импортный свидетель (сборник)
Шрифт:
— Он ни во что не вмешивался.
— Стало быть, Саша Генкин, он же Базальтов, бывал уже в этой квартире?
— Да.
Нестеров посмотрел на Генкина, но тот смотрел на Нестерова бесстрастно, так как в его голове уже зрел свой, достаточно разумный план.
Неожиданно Нестеров заторопился.
— Мы пойдем, — сказал он Кузнецову, — и, если вы позволите, ваша супруга проводит нас.
Кузнецов был немного удивлен просьбой Нестерова, но возражать не стал. Ксения не удивилась, казалось, тому, что Нестеров просил ее пройтись. И втроем они вышли из дома.
— Чуть-чуть задержитесь, —
И когда они остались вдвоем, Нестеров сказал:
— Ксения Всеволодовна, времени крайне мало. Вы ведь не хотите, чтобы ваш муж очень долго ждал вас, любуясь вашим изображением, а не вами?
— Вы меня задержите надолго?
И этот ее вопрос подсказал Нестерову, что он на верном пути.
— Вероятно, до тех пор, пока не буду знать наверняка, что Генкин — ваш приятель, о чем вы, естественно, не говорите мужу. Кстати… в ту роковую ночь…
— Он слышит, — вдруг перебила Ксения, показав на Генкина.
— Не думаю.
— Я пойду домой?
— Конечно, только, повторяю, времени мало.
— А что вы хотите?
— Я уже сказал: я ищу причину того, что вы скрываете от меня… Неужели в ночь пожара Генкин был с вами?
— Не говорите, я все поняла.
— Подумайте, ведь я должен в протокол занести все.
— Сколько у меня есть времени?
— Сегодня до конца дня. И то с одним условием, никому, слышите, никому не говорите о нашем разговоре, иначе я не смогу ничего.
Ксения помчалась домой, где уже приготовил краски ее муж. Она с разбега плюхнулась в кресло, но позировать долго не могла, вдруг разрыдалась и бросилась на шею к Рудольфу.
А часа через полтора, когда она все рассказала мужу и успела успокоиться, Кузнецов в строгом костюме и Ксения, причесанная и опрятная, постучались в дверь кабинета Нестерова.
Кузнецов тактично вышел, а Ксения села и стала рассказывать Нестерову подробности того, что он знал уже и без нее.
17
Николай Константинович Нестеров посмотрел план расследования и обнаружил, что не ошибся. Ему действительно уже попадалась фамилия Хантер. Этот Хангер не был гражданином СССР, но, несмотря на эти детали, мог быть ценным источником в определении истины. Для того чтобы допросить, но при этом не травмировать тонкую душу иностранца, Нестеров решил сам подъехать к нему для выяснения некоторых обстоятельств. Но перед этим следовало бы послать запрос в МИД СССР.
В Министерство иностранных дел СССР
В настоящее время в производстве ГУВД Московской области находится дело по умышленному уничтожению государственного имущества (путем поджога) одного из химических комбинатов Московской области.
В связи с тем, что в материалах дела фигурирует гражданин Хангер, прошу МИД СССР направить в МВД СССР анкетные данные об этом гражданине.
Старший следователь по особо важным делам Я. К Нестеров
И довольно быстро на имя Нестерова поступил ответ, в котором содержалась исчерпывающая характеристика гражданина Хангера, работника
Этот ценнейший материал Нестеров немедленно приобщил к делу, доложил о нем прокурору.
Однако сами по себе эти сведения еще не решали вопроса. Следовало доказать, что все, что сообщалось в ответе, имело отношение к расследуемому им делу.
Но у Нестерова не оставалось уже времени ничего доказывать, поскольку почти вслед за этим посланием из МИД СССР, которое доставил ему курьер, раздался звонок сотрудника, сообщившего, что мистер Хангер в ближайшие дни собирается покинуть СССР в связи с окончанием срока работы в нашей стране и что если у органов есть основания встретиться с ним, это надо делать немедленно. И это было сделано немедленно. После чего выделенное в отдельное производство дело Хангера принял к своему производству следователь органов госбезопасности.
18
— Господин Хангер, господин Хангер, — голос Саши Генкина был настолько взволнован, что сегодня Хангер не стал играть с ним в кошки-мышки, а позволил переговорить с собой немедленно в уютном скверике возле сидящего в окружении сатирических персонажей Гоголя.
Саша уже давно сидел на самой дальней скамейке и нервно оглядывался, ожидая Хангера. Он сидел, уставившись на бульварное кольцо, а Хангер появился внезапно, подъехал на своем «вольво» с Калининского в Мерзляковский и остановил почти бесшумную машину позади нервничавшего Саши. После чего вышел, хлопнув дверцей, достал брелок с Наполеоном и, не оглядываясь, уже идя к памятнику, запер радиоимпульсом дверцу машины.
Хангер тотчас же разглядел в тени деревьев издергавшегося Сашу. Элегантный, еще не старый (в Европе пятьдесят пять — не возраст), демонстративно прошел мимо него, а Генкин в ажиотаже ожидания и не заметил Хангера, который уже обошел памятник и стал разглядывать горельефные изображения Хлестакова и Чичикова, Собакевича и Башмачкина, Ноздрева и Коробочки. Наконец, все хорошенько рассмотрев, присел на скамейку возле Саши. Тут-то Саша и увидел Хангера, вскочил, но вместо приветствия получил очередную сентенцию.
— Как много в России отрицательных персонажей, прямо не страна, а кладезь пороков… Вы со мной не согласны, Саша?
Саша был абсолютно согласен с Хангером, но считал, что и в других странах в не меньшей степени процветают такие же пороки. Однако сейчас Хангер был нужен Саше, а не Саша Хангеру, это следовало учитывать, если, конечно, всерьез надеяться на реальную помощь со стороны Хангера.
А Саша на нее надеялся. Это был последний его шанс. Но чем может помочь ему человек из страны, которую Саша еле нашел на карте? Однако у торгаша был «вольво», а этого да и многого другого так не хватает несложившемуся журналисту в неполные тридцать лет!