Имя души
Шрифт:
— Дети мои, вы вернулись! — сказал старик, как будто и правда обращался к сыновьям. — Моё имя Отер-Фот.
— Владыка! — в один голос сказали «дети». Канохи приложили раскрытую ладонь к груди и встали на колено перед государем, а я только кивнул. Дело не в том, что я не признаю его власть, просто он не является моим королём.
Алат начал поочерёдно называть нас по имени и занимаемому положению, а, остановившись на мне, произнёс слово «Олоран». На лице государя появилось понимание, и он подошёл. Встав напротив, всё ещё на своей мраморной площадке, он опустился на
«Ну что вы, перед друзьями же не неудобно!» — подумал и на шаг отступил. На моём лице наверняка всё оказалось написано, и он, к счастью, не стал затягивать момент.
— Ты освободил канохов. Весь Аздахар перед тобой в неоплатном долгу! — Он всё-таки встал. — Значит, Фура?
— Ланни имени Фура. Вот. — Мне до сих пор нравилось называть себя ярлыком ялийского офицера, и я подумал, что будет неплохо посмотреть на реакцию Отер-Фота.
— Какая ирония, — ответил он, прищурившись. Он будто бы что-то искал взглядом, направленным под ноги, но потом весело хмыкнул.
— Владыка, мы пришли вас на Мораван пригласить, — сказал Алат, когда пауза затянулась. — Завтра народ должен вас увидеть. Я уже почти всё организовал.
— Как его зовут? — спросил Отер-Фот, видимо, имея ввиду имя героя.
— Готлод, — ответил я. — Без него мы бы в этот самый момент не разговаривали. — Есть и кое-кто другой, ял Дариуль’Руо. Он понял способ управления целым народом и как избавиться от него. Но он ещё жив.
— Вас-Икт, Раи-Крор? — с какой-то таящей надеждой спросил Отер, выдержав паузу.
— Увы, — ответил я с грустью.
На лице короля сразу всплыла печаль, но он так же твёрдо сказал:
— Ты заслуживаешь навечно остаться здесь.
— Что… — Мне от его фразы стало не по себе, но я не успел договорить, как он обратился:
— Всем остальным пока приказываю на свои места вернуться. Приглашение — приглашением, но мне нужно знать всё, что за последние пять сотен оборотов было.
— Как прикажете, владыка, — ответил за всех Алат.
Канохи засобирались и дружно пошли к открывшемуся выходу. За ними Отер почти за ручку повёл по мосту и меня. Спасибо, что хоть не положил руку на плечо. От неловкости я почти не чувствовал страха перед бездной, а когда задумался над этим, мы уже оказались в башенке на третьем этаже. Там Отер остановился, а я, готовый, наверное, ко всему, встал у выхода. Паркат, Алат и Летуны пошли к лестнице и вскоре звуки их шагов затихли.
— Ты зря волнуешься, Фура. Я хотел показать тебе кое-что.
Он направил взгляд к центру комнаты и поднял руки, после чего взмахнул ими. На мгновение я почувствовал поток какой-то странной магии, а затем вокруг прямо из воздуха появились статуи. Скульптуры, коих здесь стояли десятки, на поверку оказались невероятно детальными, каждую выполнили с такой точностью и мастерством, что казалось, будто они в этот же самый момент оживут и займутся своими делами, но статуи, как и положено каменным изваяниям, совершенно не двигались. Среди них стояли воины, занёсшие свои мечи для удара, кузнецы с молотами, каменьшики с зубилами и другие ремесленники,
Может, и драматизирую, но я знал, что ни искр из под заготовки на наковальне, ни каменной крошки из под зубила не появится.
— Ваше Величество, мне здесь несколько дней осталось, может, не надо оставлять меня навечно? Хочется, знаете, мир посмотреть, другие планы реализовать.
— Что? — От недоумения он нахмурился, но потом, будто всё понял. — Фура, я не это имел ввиду.
Он подошёл к ещё неотёсанной глыбе недалеко от винтовой лестницы и посмотрел на меня, как бы приглашая. В этот же момент я шагал, с облегчением понимая, что воин всё-таки нанёс сокрушительный удар, а кузнец закончил то, над чем бы он ни работал.
Отер-Фот поднял руку перед камнем, и с него неожиданно посыпался песок. Он падал неравномерными горками вокруг постамента, а новая скульптура начала обретать смутно знакомые очертания.
Моё честолюбие, может, и тешилось в этот самый момент, но, смотря на удивительно быстро исполняемое изваяние, я размышлял над тем, надо ли оно мне? Разумеется, дело я сделал важное, но вот только, великое ли? Уничтожить Сферы? Убить заблудшую оболочку? Кто-то другой, возможно, справился бы не хуже. Взять, не знаю, того же шпиона, о котором говорил Дариуль — ну чем не герой?
— Фура, тебе не нравится? — спросил Отер, не отрываясь от нового произведения искусства. — Ты будто не здесь в этот самый момент.
— Что вы, она выглядит прекрасно, но… — Он глянул искоса. — Просто, зачем?
— Это не столько награда для тебя, сколько для меня.
— Да? И это тоже обязательно? — спросил я, ткнув в треугольник на плече, вышитый в мантии ялийского офицера. Удивительно, но я мог различить в камне каждую ниточку и даже каждый пучок, из которого скручена эта ниточка.
Он только весело хмыкнул, но продолжил силой мысли высекать песчинки, пока скульптура не обрела окончательную форму. Тяжело выдохнув, Отер чуть отошёл и не без удовольствия посмотрел на результат.
— Всё равно мне не дотянуться до своего мастера, — печально сказал он, видимо, заметив что-то. — Он исчез до войны где-то в нижней части карты Давуриона.
— Да ну, получилось, если не сказать больше, отлично.
— Чем дифирамбы петь, лучше бы придумал, чего ты хочешь. — Похоже, он с лёгкостью раскусил мою попытку его приободрить. — Земель, украшений, арнумов?
— Есть одна вешь… нет, две. Позвольте мне внести некоторые изменения в будущий Мораван, — Он, видимо, ожидал чего-то бoльшего, поэтому без раздумий согласно кивнул. — И второе, хочу взять на время пару кораблей.
— Этого… слишком мало, — сказал Отер после паузы. Он, видимо, ожидал, что я придумаю ещё что-то, но не дождался.
— Но у меня нет подходящего желания, — пожал я плечами. — Может, в будущем?
— Тогда решено. Помимо нашего долга клянусь, я всегда встречу тебя с радостью и никогда не откажу в убежище, кто бы за тобой ни гнался. — Он неожиданно сменил тон с официального на почти панибратский: — Между прочим, расскажешь, куда отправляешься?