In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов

Кабатов Виталий

– Сергей Николаевич, сейчас очень популярна тема альтернативных способов разрешения споров. Почему, на Ваш взгляд, стороны обращаются в третейские, а не в государственные суды?

– Сегодня коммерческий арбитраж является очень востребованным: он имеет преимущества нейтрального в процессуальном смысле органа для разрешения спора. Независимость, объективность, быстрота и экономичность разрешения споров – вот наиболее сильные стороны третейского судопроизводства, что исключительно важно для сферы международных деловых отношений.

Существенное достоинство третейского суда состоит в том, что арбитры являются специалистами в соответствующих вопросах. Вряд ли стоит надеяться,

что судья в суде общей юрисдикции или в арбитражном суде сможет глубоко изучить специфические проблемы, возникающие, например, в сфере торгового мореплавания. Какое-то время я был арбитражным заседателем в арбитражном суде, и мне довелось увидеть, какая огромная нагрузка ложится на судей, причем рассматривающих крайне сложные дела.

Арбитраж считается универсальным способом разрешения международных экономических споров. Его роль серьезно повысилась именно в тот период, когда стала развиваться международная торговля. Первый российский закон, регулирующий третейский суд, был разработан летом 1917 г. По понятным причинам ему не суждено было быть принятым.

Прошло 76 лет, прежде чем 7 июля 1993 г. был подписан надлежащий, отвечающий современным стандартам Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже». Это чрезвычайно значимое событие в развитии правового регулирования внешнеэкономических связей. Названный акт разработан на основе Типового закона ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже», одобренного Генеральной Ассамблеей ООН, т.е. в российском Законе 1993 г. сконцентрирован опыт работы экспертов, ученых, специалистов из нескольких десятков стран.

Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже» содержит в приложениях Положения о двух основных центрах международного коммерческого арбитража в России – Международном коммерческом арбитражном суде (МКАС) и Морской арбитражной комиссии (МАК) при Торгово-промышленной палате РФ.

В мировой практике сложился подход, согласно которому основным способом разрешения частноправовых споров в сфере международных экономических отношений является обращение в третейский суд. В нашей стране, с учетом в том числе положений Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», в 2002 г. принят важный документ – Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации», который касается разрешения внутренних споров. Таким образом, в России есть главное для обращения в третейские суды – прочная нормативно-правовая база, отвечающая всем современным мировым стандартам.

– Насколько, по Вашему мнению, целесообразно стремиться к тому, чтобы практика коммерческого арбитражного суда по аналогичным спорам была единообразной?

– Сейчас идет интересная полемика о том, должны ли арбитражные решения вообще, и решения третейских судов в частности обладать силой прецедента. Должны ли решения МКАС, МАК, Лондонского арбитража, Стокгольмского арбитража или арбитража Международной торговой палаты быть единообразными? Однозначного ответа нет. Конечно, арбитры стараются так или иначе учитывать решения, которые были вынесены ранее по аналогичным делам. Но добиваться полного единообразия очень и очень трудно.

В Типовой закон ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» в 2006 г. внесены дополнения, согласно которым с учетом международного происхождения этого документа следует стремиться при применении и толковании его положений к достижению единообразия. Это весьма важное положение. Что оно означает? То, что нужно отслеживать, как применяется соответствующий национальный закон в других странах, анализируя доступную судебно-арбитражную практику. В Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже» данное требование пока не включено, однако проект дополнений к этому Закону разработан в конце 2010 г.

–

Расскажите, пожалуйста, каково соотношение внутренних споров и споров с участием иностранного элемента в Вашей практике. Сколько дел приходится в среднем на одного арбитра?

– В Международном коммерческом арбитражном суде подавляющее большинство споров – это споры с участием иностранного субъекта права. При этом субъектами арбитражного соглашения могут быть также российские юридические лица, если в составе капитала хотя бы одного из них имеются иностранные инвестиции. Если же спор идет между двумя российскими юридическими лицами, ни в одном из которых нет иностранного элемента, то, даже если конфликт касается, скажем, строительства какого-то предприятия за границей, он уже не будет подпадать под юрисдикцию международного арбитража.

Что касается Морской арбитражной комиссии, то здесь ситуация другая. В Положении о Морской арбитражной комиссии предусмотрено, что участниками спора могут быть как российские, так и иностранные субъекты права. Все споры вне зависимости от субъектного состава, коль скоро они связаны с торговым мореплаванием, могут передаваться на рассмотрение Морской арбитражной комиссии, во всех случаях действующей в соответствии с Законом РФ «О международном коммерческом арбитраже» (1993 г.).

Поскольку речь зашла о количестве споров, поручаемых одному арбитру, хочу вспомнить случай, когда в Морской арбитражной комиссии рассматривалось более 40 споров между одними и теми же сторонами по поводу одного и того же предмета – повреждения груза при его перевозке из Советского Союза на Кубу, т.е. речь шла об ответственности перевозчика за повреждение грузов при их перевозке. По всем этим делам российская сторона назначила одного и того же арбитра. Но это, конечно, исключение. Чаще по каждому делу назначаются разные арбитры и с одной, и с другой стороны.

Быть арбитром в третейском суде – это не постоянная профессия. Арбитра выбирают стороны спора. Поэтому у одного человека в какой-то период на рассмотрении могут находиться три-четыре дела или даже десять. А потом долгое время не поступит ни одного. Поэтому о среднем количестве дел у третейских арбитров говорить не приходится. И сравнивать загруженность судей государственных и третейских судов нельзя.

– Бывают ли в Вашей практике случаи отвода арбитров?

– Вспоминается эпизод, когда я был назначен арбитром по спору между бельгийскими предпринимателями и Россией. Это был инвестиционный спор, и он рассматривался в арбитраже в Стокгольме. В отношении меня заявили отвод по той причине, что я участвовал в международных дипломатических конференциях от лица Советского Союза, а потом и России. Дополнительно был выдвинут довод о том, что я являюсь профессором МГИМО – государственного вуза. «Значит, – утверждали адвокаты бельгийской компании, – Вы являетесь государственным служащим. А государственный служащий не может быть арбитром». Пришлось привлекать документальные доказательства того, что в комиссиях я участвовал в качестве эксперта и что быть профессором в институте – не то же самое, что быть государственным служащим.

В действительности отводы арбитров на практике имеют место довольно часто, в особенности по сложным, крупным делам. Однако во многих случаях эти отводы неосновательны, поскольку заинтересованность арбитра в исходе дела не подтверждается.

Если брать статистику, то отводов заявляется много, но удовлетворяется очень небольшое их число. В то же время само право на отвод арбитра является важной процессуальной гарантией.

– Возглавляемой Вами Морской арбитражной комиссии при Торгово-промышленной палате РФ исполнилось 80 лет. Какие споры наиболее часто рассматриваются в Комиссии?