In the Deep
Шрифт:
Нихрена это не помогало. Нихрена.
А еще убивала тишина. В тишине у меня было время на всю чертову сотню голосов, которые твердили, что я выбрала самое тупое решение из возможных, и опытная космонавигаторша не успевала от них ото всех отбиваться. Голоса убивали своей логикой: «Вот если бы ты знала…». Они предлагали более удачные решения: «Ну как ты не поняла?»
Были минуты просветления — просветления ли? — когда я четко понимала, что сделала все правильно. Что у капитана линкора был всего один
«Из десяти тысяч? Будь круче, Аска! Из ста тысяч! Из миллиона!»
Нет, возражала я. Давайте без иронии. Если бы Синдзи не затормозил после сигнала Рыжего, я бы ушла от линкора. С нулевой скорости, с нулевого ускорения — и пытаться сбежать от раскочегаренного боевого корабля? Я его повредила, я сбила его с толку — повторите то же самое с такой же разницей в классе!
Я все сделала круто и даже больше, чем круто, только результат-то не меняется.
«В кошмар, Аска. Давай сходим в забытье, а? Так проще», — предложил сто первый голос. Он ошибся, этот милый вкрадчивый голос. Ошибся всего на одно слово, потому что я даже на фоне этого ужаса хорошо помнила, что такое «проще».
Я проснулась от того, что стена, на которую я опиралась, исчезла.
Ощущение падения было коротким, захват — цепким и мощным, а сон снесло в мгновение ока.
— Лучше не дергайся.
Коридор с одинаковыми створками был не очень большим — метров пятьдесят. Видимо, на огромном линкоре не очень любили брать пленных или запирать под замок нарушителей устава. То же тускло-красное освещение, что и в камере, тот же мертвенный аскетизм. По обе стороны от меня стояли солдаты войд-десанта в полном снаряжении. Все стандартно: один держит на мушке, второй упаковывает в энергетические кандалы.
— Вперед.
Два десантника, и снова один с Легенды. Все так обыденно и предсказуемо: стандартные угрозы-предупреждения-приказы, привычные процедуры. Ах, ну да. Это же я часто так выволакивала из камер нужных для допроса людей.
Я шла, стараясь поменьше думать, и как-то само собой получалось больше смотреть по сторонам. Интерьер корабля менялся: он становился светлее и светлее, мы прошли мимо зарядных камер батарей, мы проходили посты, и людей становилось все больше, нашивки и шевроны — все жирнее, и вообще: все говорило о том, что мы идем к мостику.
— Налево.
«Странно».
Широкие ворота капитанского мостика едва показались после очередного поворота, и тут же скрылись. Зато мы пришли — куда-то в носовую часть жилого офицерского блока, — а у меня честно получилось не думать. Честно-честно.
— Войд-коммандер, разрешите! — отрапортовал один из конвоиров, нажав на кнопку вызова у одной из дверей.
— Да.
Я даже почти не удивилась, услышав женский голос. В общем, оказывается, я давно уже была готова к встрече с примечательным командиром.
— Это блокмастер Адлунг, войд-коммандер! Заключенная Сорью Ленгли
— Впустить.
Каюта за дверью оказалась простой, чтобы не сказать простецкой. Для спартанской простоты ей не хватало опрятности: войд-коммандер явно без особого почтения относилась к чистоте и поддержанию порядка.
— Подождите за дверью, офицеры, — сказала сидящая за столом женщина, выключила голо-панель и обернулась.
Мисато-сан. Карманный стратег канцлера была высокой, слегка сутулой женщиной: по крайней мере, сидя, она гнула спину. И еще — ей не шел китель, даже при всей властности лица и при всем ее жестком взгляде. Сейчас этот взгляд очень уверенно снимал с меня стружку.
— Аска. Интересно, — сказала Кацураги и сняла очки. — У тебя довольно удачные фотографии.
Что? Какого черта?!
— Взгляд они не передают, а так — все удачно, — подвела итог войд-коммандер. — Даже глупо говорить, что я тебя такой и представляла.
— Представляли? — тупо переспросила я.
Кацураги встала, и тут обнаружилось, что она почти на голову выше меня и вообще — женщина видная, во всех выдающихся смыслах. Заодно сдуло сутулость. Войд-коммандер застегнула верхнюю пуговицу кителя и указала на койку:
— Садись. Я выпросила свидание с тобой не для тупых вопросов.
«Выпросила». Я села, отметив, что Мисато-сан не любит перин: мне было твердо и неудобно даже после черти скольких часов на полу камеры.
— Мне очень хотелось посмотреть на человека, который ушел от «Тени». Пусть даже на «Сегоки», но ушел.
Кацураги оперлась спиной на стену напротив койки и сложила руки под грудью:
— Ты в некотором роде знаменитость, знаешь ли.
— Знаменитость?
«Проклятье. Я повторяюсь».
Войд-коммандер вдруг сделала широкий шаг вперед и щелкнула у меня перед носом пальцами. Я дернулась — но только мысленно. Но черт, это было быстро — не поспешно, а именно быстро.
— Молодец, — удовлетворенно сказала женщина, так же быстро вернувшись на место. — Так чего ты так тупишь?
— Прошу прощения, войд-коммандер.
«Я в плену. Я в плену. Она не мой командир. Аска, что ты творишь?!» Мисато Кацураги была живым магнитом чудовищной силы: к ней влекло. Просто так. Как на Его Тень не хотелось смотреть, так хотелось говорить с войд-коммандером — необъяснимо, алогично, но так бывает. Готова поклясться, экипаж ее боготворит, и каждый почтет за честь по ее приказу выйти в космос без скафандра.
Знаешь, Аска, а ты ведь уже поняла, кто стоял на мостике линкора, правда?
— Из-за тебя аннигилировали капитана, рулевого и еще около десятка офицеров «Тени», — удовлетворенным тоном сказала Мисато-сан. — Это был первый случай массовой казни офицеров на сверхдредноуте за последние сто лет. Так что можешь не сомневаться, тебя многие хорошо знают — пускай даже заочно.
Это был чистопородный бред, и мне не хотелось даже вникать в произнесенное. Что-то шло совсем не так: или тон Мисато-сан, или сама суть ее рассказа, или мои мозги.