Инай и Утёс Шести Племён
Шрифт:
– Всё решено, – протуманил вождь. Он оглядел стол и кивнул. – Ты спас деревню, Инай. Испытание пройдено.
Толпа разразилась аплодисментами. Люди начали обсуждать, как бы они сами справились с такой задачей. Инай почувствовал облегчение. Он показал, что способен думать не только за себя, но и за других. Поклонившись Дарену, Инай перевёл взгляд на отца. Володар поднял руку, и на миг их глаза встретились.
Вечер в деревне силян всегда был тихим и умиротворённым, но сегодня всё было иначе. Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо густыми мазками багрянца и золота, словно художник наносил последние штрихи на бесконечный холст. Лучи пробивались сквозь переплетение ветвей и ложились на землю неровными полосами, напоминая узор старой, смятой скатерти. Каждый луч касался крыш домов, словно прощаясь, прежде чем уступить место надвигающейся ночи. В воздухе густо смешались запахи: древесный дым, что неспешно тянулся из кострищ и труб домов, аромат жареного мяса, насыщенный и пряный, и травяной настой, исходивший из глиняных сосудов, которые женщины расставляли по дворам. Этот вечер казался живым, наполненным мелкими, едва заметными
Инай сидел на низком деревянном стуле рядом со своей семьёй. В его руках была деревянная миска с горячей кашей и мясом, густо приправленная травами. Пар из тарелки поднимался ленивыми клубами, щекоча нос ароматами специй. Он машинально ел, не отрывая взгляда от пламени костра, в котором иногда проскакивали зелёные и синие всполохи – кто-то добавил туда магические травы для красоты. Рядом сидел Зверан, старший сын вождя и друг Иная. Захватывающие огоньки его рассказов наполняли воздух вокруг, словно его предназначение заключалось в том, чтобы делиться ими.
– Испытание было непростым, – искрил он, размахивая руками, – но в такие моменты ты понимаешь: лес или принимает тебя, или отвергает. Я стоял перед огромным деревом, и оно заговорило со мной. Сказало, что если я не найду нужный камень в реке, то не смогу пройти дальше…
Инай слушал, стараясь улыбаться, но мысли его были где-то далеко. Он ловил каждое слово друга, но не мог избавиться от ощущения, что всё это чуждо ему. У Зверана был дар, который открылся, как полагается. У него самого – нет. Мерцана подошла, держа в руках миску с фруктами. Она поставила её перед сыном и, наклонившись, слегка коснулась его плеча. Её глаза сияли мягкой улыбкой, но глубоко внутри, в самой их тени, пряталась тревога, едва заметная, но ощутимая, как тонкий лёд под ногами. Инай уловил это мгновенно – словно невидимый холодок скользнул вдоль позвоночника, заставляя его чуть напрячься, хотя он и не мог сразу понять, в чём дело.
– Ты справился сегодня, – сказала она тихо. – Но это только начало.
Он кивнул, не глядя ей в глаза. Толпа вокруг костра была в самом разгаре праздника, когда в воздухе что-то изменилось. Шорох голосов затих, будто их сдавил невидимый купол. Люди начали оглядываться, и в этот момент к костру вышел Траян. Дед Иная был высоким, но слегка сутулым. Его шаги, шаткие и неровные, оставляли на земле глубокие отпечатки. В руках он держал резную, старую деревянную кружку, из которой плескался мёд. Его запах, густой и тяжёлый, наполнил воздух вокруг, перемешиваясь с дымом. Но кроме запаха меда, от деда исходили волны тёмной энергии, которая словно смола поглощала всё веселье.
– Ты думаешь, это всё? – внезапно крикнул он громко, его голос, хриплый, резкий и дрожащий, заставил всех замолчать. – Это всё детские игры, ха! Что вы тут празднуете то?
Все повернулись к нему. Даже дети, только что кружившиеся у костра, остановились, будто заворожённые. Траян ухмыльнулся и поднял кружку высоко над головой, а затем перевёл взгляд на Иная.
– Посмотри на меня, мальчик, – произнёс он, водя свободной рукой туда-сюда и шатаясь. – Настоящие испытания ждут тебя там! За пределами деревни! Там, где обитает Вихрь… Он сломает тебя, как сломал меня! И никто тебе там не поможет…Ни люди, ни духи, ни подземные боги, ни небесные.
Инай молча смотрел на деда. В словах старика было что-то большее, чем просто обида или злость. Это было предупреждение, глухой удар тревоги, который отозвался в его груди. Вокруг повисла глубокая тишина, нарушаемая только едва слышным треском дров костре.
– Сейчас не время предаваться страхам, Траян, – туман Дарена осветил тишину.
Вождь встал из-за стола, его фигура, высокая и прямая, казалась спокойной, но мощной, как дуб.
– Страхи, – медленно произнёс Траян, словно обдумывая каждое слово, как человек, опасающийся сделать неверный шаг. – Помни, внук, Вихрь не видит нас, как мы видим друг друга. Нет… Его зрение – это зеркало наших страхов и пороков, всего самого тёмного и отвратительного, что мы носим в себе. Мы сами открываем перед ним двери, позволяя войти. Чем сильнее наш страх и глубже сомнения, тем мощнее он становится. Он не отнимает эту силу – мы сами её ему отдаём.
Увидев, как к нему приближаются несколько воинов, он хмыкнул, развернулся и, пошатываясь, побрел прочь, оставляя за собой только тягучий запах мёда и липкое ощущение тьмы. Праздник продолжался, но радость ушла, как дым, уносимый ветром. Инай остался сидеть у костра, глядя в огонь. Его мысли кружились, словно те самые искорки, которые вырывались из пламени и исчезали в воздухе. Он вспомнил отца, его вечерние рассказы у огня: «Вихрь… он не просто буря. Это гнев земли, это шёпот огненных рек, что никак не может вырваться наружу». Тогда эти слова казались сказкой, но стоило костру потухнуть, как в голове начинали копошиться тени. Он вспоминал, как, лежа под одеялом, старался не слушать вой ветра за окном, но в этот звук всегда вплеталось нечто иное – едва слышные шорохи, словно кто-то крался мимо дома, оставляя после себя тягостную, давящую пустоту. Ещё Инай вспомнил детские страшилки. Дети пугали друг друга: «Если будешь плохо себя вести, Вихрь тебя найдёт. Он увидит твой страх, твою слабость. Смелых он не трогает – он забирает только тех, кто дрожит». Инай, конечно, смеялся вместе со всеми, но в самые тёмные ночи,
– Вихрь… его не всегда боялись. Когда-то, в начале времён, он был даром. Его создал высший бог, тот, кто видел людей насквозь. Люди жили слепыми, не замечая своей истинной сущности, не зная, кто они на самом деле. Они блуждали по миру, полные гордыни, думая, что их души чисты, а намерения праведны. Тогда бог, устав от их заблуждений, вдохнул в мир Вихрь.
Отец тогда на мгновение замолчал, и искры, вырывающиеся из костра, казались продолжением его слов.
– Вихрь не был злом, как многие думают. Он был зеркалом. Там, где он проходил, он раскрывал правду. Он видел сердца людей и показывал им то, что они прятали даже от самих себя: страх, зависть, ярость. Он не наказывал и не мстил, он лишь отражал. Но правда – как нож. Люди не смогли вынести её. Они обозлились на Вихрь, назвали его проклятием и отвернулись от него, как отворачиваются от тени в ночи.
Голос отца стал тише:
– Разгневанный, обиженный их отказом, Вихрь ушёл в глубины земли, где его дыхание стало тяжёлым, а сердце – пустым. Но он не исчез. Он нашёл утешение у подземных богов. Вихрь остался частью этого мира, чтобы однажды вернуться и вновь показать людям их настоящую суть. Потому что истина не исчезает от того, что её прячут. Она ждёт. И каждый, кто встретится с Вихрем, увидит в нём самого себя – сильного или сломленного, чистого или опалённого тьмой.
Инай помнил, как слова отца тогда казались сказкой, но стоило костру погаснуть, как тени в углах начинали сгущаться, а шорох ветра за окном превращался в чей-то осторожный шаг. Инай снова вспомнил слова деда, и те застряли в его голове, как шип. Он пытался отмахнуться от них, но чем больше думал, тем яснее осознавал, что Траян возможно был прав. Всё, что происходило сегодня, было лишь началом. Настоящие испытания ждали впереди, там, где он будет один, без помощи семьи или друзей. Что ждёт его в других племенах? Лес шептал невнятные тайны на своём языке, а треск костра звучал, будто отсчитывал время, мерно и неотвратимо. Где-то вдали завыла птица, её голос разрезал ночную тишину, заставляя холод пробежать по коже. Инай поднял взгляд на небо. Звёзды, рассыпанные, как пыль древних миров, висели в неподвижной тишине. Их свет не грел, но что-то внутри этого безразличного блеска притягивало, как взгляд существа, видящего всё сразу. Ночь опустилась мягко, словно тёмное крыло, охватив деревню. Она не укрывала и не защищала, но открывала что-то иное – пространство между мирами, где всё обретает свой настоящий вид. Инай чувствовал это, как лёгкий ток в груди: ночь смотрела на него, и её взгляд был бесконечным, словно само время. В ту ночь он долго не мог заснуть. Его мысли неугомонно плясали словно огонь: горячие, пульсирующие, пожирающие всё, что он пытался скрыть. Утром Инай стоял на краю деревни, сжимая ремень рюкзака. За его спиной собрались все, кто был ему дорог: отец, мать, Зверан и другие друзья детства. В их глазах отражались и тревога, и надежда, смешиваясь, как ледяной мороз и тёплая зола, оседающая на земле. Даже Володар, обычно сдержанный, подошёл ближе, чтобы положить руку на плечо сына. Её тяжесть была одновременно успокаивающей и обременяющей.
– Помни, сын, каждый шаг – это испытание, – промолвил он, высекая искры из ладони. Они взлетели в воздух, образуя слова: «Сила в духе». Это была единственная возможность отца выразить чувства, и Инай принял это как благословение.
Мерцана, мать Иная, стояла чуть поодаль вместе с Деей, дальней родственницей Володара. Она смотрела на своего ребёнка, который вступал во взрослую жизнь и должен был встретить её лицом к лицу в полном одиночестве. Мерцана еле сдерживала слезы и вспоминала как они с Володаром приезжали в гости к Дее на другой утес. Она тогда была на восьмом месяце беременности и Володар предложил ей навестить Дею на другом континенте. По общепринятой традиции континенты эти назывались утёсами, из-за отвесных скал, опоясывающих эти каменные корабли по кругу. С утёса на утес можно было мгновенно перенестись через арки-порталы, сложенные из прямоугольных шлифованных гранитных камней, расставленных древними, на некогда едином континенте. Но не на всех утесах были эти арки, тогда ездить в гости приходилось по морю. Мерцана сначала не хотела уезжать, потому что близился девятый месяц беременности и тогда порталом пользоваться будет запрещено, для безопастности малыша придется возвращаться по морю. Но хоть девушка не очень то и любила морские путешествия, да и воду в целом, всё же она согласилась на предложение мужа. Они подошли к древним гладким камням, обросшим легендами со времён разделения. Никто не знал наверняка, как работают эти порталы – даже лесник Всеволод, старейший и мудрейший среди них, чей возраст приближался к двум векам. Шагнув под тень загадочной арки утёса шести племён, муж и жена почувствовали, как их ноги утопают в песке другого утёса – мир вокруг изменился в одно мгновение. Там, с улыбкой на лице уже ждала гостей Дея – родственница Володара и, как обычно, обняла их. Утес древичей отличался от утеса шести племен. Тут было меньше леса и больше гор, скал и пещер, да и люди в основном жили в каменных домах или в земле. Здесь ещё помнили древние техники работы с камнем, поэтому все сооружения были красивы и величественны.