Инай и Утёс Шести Племён
Шрифт:
Дея передала тканную сумочку с едой и водой, обняла Володара и Мерцану и, попросив обязательно приехать в гости с малышом, поднялась на пирс и махнула рукой. Путь по морю занял два дня. Мерцана обрадовалась, когда в лучах закатного солнца показался их родной континент, действительно, выглядящий словно корабль великанов, с кружащими тут и там чайками и белыми волнами, бьющимися об острые скалы внизу. Деревянный пирс был прямо под высоченным утесом, похожим на нос гигантского корабля. На пирсе их кто-то встречал, но издалека не было видно кто именно. Володар выстрелил дымом в знак приветствия и стоящие на пирсе замахали руками и выстрелили синим и зеленым дымом. Витэр попрощался и помчался по своим ветреным делам, а Молниар аккуратно подплывал к пирсу. Два воина, стоящие на причале, пришвартовали лодку.
– Все ли вам понравилось? – устало произнес Молниар, высунув голову со своим носом – копьем из воды.
– Да, спасибо тебе большое, – сказала Мерцана и бросила рыбине камушек аквамарин.
– Молниар всегда к вашим услугам, – повеселевшим голосом произнес
– Всего хорошего, Молниар – Мерцана махнула ему рукой и улыбнулась,– ты самый лучший подводный извозчик!
Молниар сделал несколько кругов вокруг себя и скрылся под водой.
Мерцана сжала руку Деи и решила подойти к сыну. Её лицо оставалось спокойным, но дрожащие руки выдавали тревогу. Она подошла ближе и осторожно прикоснулась к его щеке.
– Ты справишься, – сказала она, её голос звучал уверенно, хотя взгляд искал подтверждения в его глазах. – Ты всегда справлялся. Да помогут тебе подземные богини.
Бабушка Сида протянула внуку сверток с ягодами и травами и трижды поцеловала Иная.
– Ой, да что эти богини, – проворчала бабушка, – на себя рассчитывать надо, да в облаках не витать, коли по лесу идёшь.
Слева раздались щелчки пальцев. Это был Зверан. Его длинные белые волосы постоянно спадали на глаза, заставляя его то и дело встряхивать головой, отбрасывая пряди с лица, словно отгоняя назойливых мошек. Он подошёл, хлопнув Иная по спине, да так, что тот чуть не потерял равновесие.
– Не забывай, кто учил тебя драться. Если встретишь кого-то слишком сильного, скажи, что ты из силян, – искрил он с широкой ухмылкой. – Это их напугает больше, чем твои маленькие кулачки.
Меньшой, давний приятель Иная из племени знахарей, стоявший чуть позади остальных, казался на удивление молчаливым, что было ему не свойственно. Подойдя ближе, он протянул Инаю маленькую кожаную книжицу и усмехнулся:
– Держи. Если вдруг растеряешься, можешь сделать умный вид и притвориться, что читаешь.
Инай принял подарок, кивнув в знак благодарности. Он знал, что Меньшой вложил в эту книжицу больше, чем просто текст. Это был его способ быть рядом даже на расстоянии. Инай обнял родителей перед уходом. Отец, молчаливый как всегда, положил руку на плечо сына. В этой тяжёлой ладони была вся история их рода, вся надежда, которая теперь перекладывалась на плечи Иная. Володар, как никто другой, понимал важность пути, который предстоял его сыну. Он провёл рукой над своими искрами, формируя слова, которые застыли в воздухе: «Иди с честью». Мерцана же обняла Иная крепче, чем когда-либо раньше. Её зелёные глаза, всегда спокойные, сейчас наполнились слезами, но она не произнесла ни слова. Инай знал, что она хочет сказать, но её гордость за сына перевешивала все страхи. Когда момент прощания подошёл к концу, все отступили, оставив Иная перед началом лесной тропы. Он оглянулся ещё раз, встречая взгляды тех, кто пришёл его проводить. Они стояли, как стражи у границы, желая ему удачи, но понимая, что этот путь он должен пройти один. Лес встретил его глухим молчанием, которое сразу поглотило все звуки из деревни. Деревья возвышались, как стражи древнего мира, а воздух наполнился запахом влажной земли и мха. Инай глубоко вздохнул, чувствуя, как его сердце замирает от предвкушения и страха. Позади него был дом, а впереди – неизвестность, которая могла изменить всё.
Глава 2. Видяничи
Войдя в лес, Инай ощутил резкую перемену. Мир за его спиной казался привычным и понятным, но здесь, под пологом деревьев, начиналась другая реальность. Лес жил своей жизнью, равнодушный к человеческим заботам. Даже воздух был иным – густым, влажным, с лёгким ароматом земли, прелых листьев и смолистых деревьев. Этот запах проникал в лёгкие, оседал на языке, будто лес хотел стать частью его самого. Высокие деревья покачивали своими вершинами, величаво и неторопливо, словно ведя беседу на языке, недоступном для человеческого слуха. Лианы, свисающие с ветвей, подобно седым бородам древних старцев, шевелились под легчайшими порывами ветра. В просветах меж густых крон мелькали тени птиц, быстрые, как мысли, и изредка из тёмных глубин чащи мерцали большие глаза зверей, молчаливых свидетелей чужого присутствия. Лес не выказывал ни вражды, ни гостеприимства; он лишь безмолвно внушал Инаю – ты здесь всего лишь гость, ничто в этом царстве не принадлежит тебе. Каждый шаг Иная по мягкому мху ложился беззвучно, как шёпот ночи, но стоило ему коснуться сухой ветви, как треск её возмущал тишину, заставляя замирать в почтительном страхе. Шелест листвы, где ветер обнимал кроны, был сладок и загадочен, как древний сказ. Дождевые капли, забытые утром на листьях, срывались медленно, словно печальные слёзы, и с глухим звуком растворялись в объятиях земли. Здесь время утекало, словно растворяясь в невидимом потоке, а лёгкие тени, скользившие по тропе, казались живыми. В какой-то момент Инай поймал себя на том, что считает собственные шаги, пытаясь отвлечься от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Через некоторое время он остановился на полянке, чтобы перевести дух. Лес казался бескрайним, но среди привычного пейзажа его взгляд зацепился за нечто странное. У самого основания дерева, на небольшом выступе, лежал мешочек. Он подошёл ближе, медленно, настороженно. Мешочек был небольшим, сшитым из светлой ткани, которая выглядела почти новой, но с тёмными пятнами от влаги. Он нагнулся и развязал шнурок, почувствовав, как в воздухе
– В лесу надо быть внимательным, – говорила она тихо, а её глаза поблёскивали хитринкой. – Лес не любит шума, но более всего он не терпит беззаботных дурней.
Инай не мог избавиться от ощущения, что это бабушкина забота, хоть её и не было рядом. Он поднял мешочек, благодарно улыбнулся и положил его в сумку. После, пройдя ещё несколько часов и усевшись под деревом передохнуть, он наткнулся на нечто неожиданное. Рядом, в мягкой чёрной траве, переливающейся то приятным голубым цветом, то нежно-розовым, лежала змея. Её длинное желтое тело, покрытое блестящей, чуть сиреневой чешуёй, извивалось едва заметно, а голова была безжизненно опущена. Её глаза, мутные и неподвижные, смотрели в пустоту. Инай подошёл ближе и заметил, что голова змеи была проткнута палкой, словно её кто-то намеренно убил. Но в этом было что-то странное. И снова в памяти всплыл голос бабушки. Она часто рассказывала ему о змеях, особенно об этом их виде, называемом желторезом.
– Эти змеи кусают не из злобы, не-а, а чтобы проверить тебя, тугодума, – говорила она смеясь. – Они – как проверка. Если боишься – значит слаб, и от тебя можно откусить кусок.
Инай присел на корточки, внимательно разглядывая тело змеи. Её чешуя поблёскивала в лучах света, пробивающегося сквозь листву, словно отполированное серебро в полумраке. Он почувствовал лёгкий холодок, пробежавший по спине. Бабушка всегда добавляла к своим историям мораль, и сейчас он вдруг осознал её смысл. Змея была не просто мёртвой – это было предупреждение. Возможно, это был намёк: держать сердце открытым, но не позволять безрассудству взять верх. Не увлекаться мечтами о недостижимом, а внимать каждому шагу, чтобы не угодить в беду. Он благодарно кивнул, словно бабушка могла видеть его. Её забота была не только в ягодах, но и в этих воспоминаниях, которые продолжали направлять его, даже когда её не было рядом. Он поднялся на ноги и ещё раз осмотрелся. Лес вокруг был всё таким же густым и тёмным, его тишина окружила Иная. Он продолжал путь, внимательно прислушиваясь к каждому звуку. Каждая мелочь природы оживала и становилась частью его самого. Лес не спешил открывать свои тайны, но и не внушал угрозы. Постепенно Инай начал понимать: его задача здесь – не просто пройти выбранный маршрут, а уловить скрытые послания, что лес шептал ему с каждой тенью и каждым шелестом. Всё вокруг напоминало ему, что испытания даны не для того, чтобы ломать, а для того, чтобы учить, и в каждом из них скрывается смысл, который ещё предстоит разгадать. С каждым шагом Инай всё глубже погружался в лес. Его густые черно-фиолетовые листья, переплетающиеся с багровыми и синими бликами цветени, постепенно скрывали небо. Тени становились длиннее, а свет – мягче, будто лес намеренно приглушал реальность, чтобы заставить сосредоточиться на каждом звуке и движении. Под ногами шуршали листья, а влажный мох мягко принимал его шаги, поглощая шум.
Тишина, наполненная живыми звуками леса, оказалась сродни пустоте, из которой на поверхность начали всплывать воспоминания. Одно из них вдруг возникло, яркое и тёплое, словно солнечный луч, пробившийся сквозь плотные кроны. Он был ещё ребёнком, когда родители впервые взяли его с собой на морской рынок. Это был день, который, как ему тогда казалось, запомнится навсегда. Утро началось с волнения. Мать разбудила ещё до рассвета.
– Собирайся, сынок, – сказала она, укладывая вещи в небольшую дорожную сумку. – Сегодня ты увидишь, насколько велик мир.
Его сердце тогда забилось быстрее, словно предчувствуя что-то необычное. Путь к морю был долгим: они спускались по узкой тропе, вырубленной прямо в скале, чувствуя, как ветер несёт издалека запахи соли и водорослей. Чем ближе они подходили, тем сильнее слышался шум волн, разбивающихся о каменные уступы. Внизу, прямо на деревянных пирсах, раскинулся рынок. Он был живым, словно беспокойный рой, где каждый человек, голос и шаг переплетались в единое движение. Возгласы торговцев, перекрикивающих друг друга, смешивались с плеском волн, рокотом моря и пронзительными криками чаек. Люди сновали между рядами, тянули руки к товарам, спорили, смеялись. Всё это кружило, затягивало, ослепляло. Инай впервые видел такое множество цветов и форм. Ткани, развешанные на ветру, трепетали, как живые: ярко-красные, золотистые, лазурные, с узорами, которые, казалось, рассказывали свои чужеземные истории. На прилавках лежали диковинные фрукты, сверкающие в лучах солнца, как драгоценности. Их запах был сладким и тёплым, словно они вобрали в себя тепло родного края. Торговцы были такими разными: высокие и статные, с загорелыми лицами, женщины с длинными тёмными волосами, заплетёнными в замысловатые косы, старики с морщинами, похожими на трещины в камне. Но все они были одним народом, говорящим на одном славянском языке, хоть и живущим на разных континентах. Их руки, с которыми Инай столкнулся случайно, были шершавыми и тёплыми, пропахшими солью и специями, а у кого рыбой или мясом. Отец, высокий и сильный, как гора, повёл его вдоль прилавков.