Иная реальность Часть I
Шрифт:
— Здорово, старик! Вот и свиделись снова.
Оберштурмфюрер, сидевший за столиком в обществе пары пустых бутылок и стольких же тарелок, поднял мутные глаза и пытливо уставился на тихо подобравшегося к нему Нойнера. Немая сцена длилась с полминуты. Затем сквозь туман непонимания пробился луч узнавания:
— Ганс, чертов везунчик, ты и здесь меня достал!
— Я тоже рад тебя видеть, дружище. — Ганс шутливо отсалютовал, развалившемуся на стуле, Телкампу. — Какими судьбами в наших краях?
— Ааа, Donnerwetter! Я только что из запасного батальона — долечивался после Сталинграда.
— Помню, помню — тебе там кирпич
— Да иди ты! Вовсе я не причесывался, чехол поправить хотел. Не перебивай! После госпиталя меня отправили в Дрезден.
— Какое совпадение. Меня тоже туда направляли после госпиталя. Университетскую больницу не посещал, нет? Там была одна презанятная медсестричка с романтичным именем Сольвейг из норвежского красного креста. Если ты ее не видал, то считай, что жизнь твоя сложилась на редкость удачно…
— Ты дашь мне договорить или нет, дьявол тебя дери???!!!
Ганс шутливо поднял руки, как бы сдаваясь перед орущим Телкампом.
— Так вот, меня упекли инструктором в дрезденскую саперную школу.
— О как!
— Ага, хотели сделать из меня одного из еtappenhengste [3] . А вот хрена им! Не на того напали! — Фриц, войдя в раж, грохнул кулаком по столу, отчего тот как-то подозрительно заскрипел.
— Удрал?
— Удрал. Два рапорта на перевод написал, потом сам поехал в Берлин, в Главное оперативное управление. В общем, перевели меня обратно в дивизию. Еще два месяца я в запасном батальоне проторчал, а потом меня назначили адъютантом в полк Беккера. И вот я здесь.
3
"тыловые жеребцы" — на немецком солдатском жаргоне тех времен собирательное название для военнослужащих, проходящих службу в глубоком тылу.
— Выпьем же за это! — Ганс щелкнул пальцами, подзывая миловидную официантку, которая уже некоторое время мялась поблизости, не решаясь подойти к разговорившимся офицерам. Не дав ей даже рта раскрыть, Нойнер, придав лицу страдальческое выражение, протянул к девушке руки в каком-то молитвенном жесте и выдал:
— Mademoiselle, je nаi mangе pas six jours! [4]
Официантка, вытаращив глаза, попятилась на пару шагов, прижимая к груди меню и явно намереваясь удрать пока не поздно. Ганс сокрушенно покачал головой и с философским видом изрек:
4
Мадемуазель, я не ел шесть дней! (фр.)
— Совсем тут народ одичал — чувство юмора атрофировалось.
— А что ты ей сказал?
— Да так, припомнил кое-какие знания французского… Mademoiselle! Шампанского мне и моему другу! И что-нибудь легкого — закусить. А через четверть часа пусть подадут мясо с гарниром и красное "Бордо". — Немного подумав, Ганс уточнил:
— Две бутылки "Бордо"!
Едва официантка, всё еще с опаской оглядываясь на подозрительно-веселого посетителя, отправилась на кухню, как Ганс вновь повернулся к осоловело глядящему в тарелку Телкампу.
— Итак, ты снова с нами, старый вояка. А почему пьешь в одиночестве?
— А! —
— С кем тут пить? Одни молокососы собрались. Scheisse! Да никто из них даже не был во Франции в 40-м году! Видишь этих детишек? Они пришли сюда на полчаса позже меня, а уже не могут стоять на ногах! О чем с ними можно говорить?! Да сесть с такими за один стол, это все равно, что спаивать группу детского сада!
— Да у тебя, оказывается, после удара кирпичом по голове появились высокие моральные принципы, а? С кем попало, ты теперь не пьешь!
— Да, черт возьми! А с тобой выпью! Наливай, камрад! Мы с тобой старые вояки, и уйдем отсюда строевым шагом, когда все эти сопляки будут валяться под столами и видеть во сне своих мамочек! Prosit! — С этими словами Телкамп лихо снес пробку с только что принесенной бутылки шампанского. Ганс отсалютовал старому другу бокалом. Вечер начинался просто замечательно.
* * *
Продолжение тоже вышло на загляденье — как в старые добрые времена. Друзья как раз приканчивали вторую бутылку "Бордо", когда вечер воспоминаний перешел в новую фазу — в зал ресторана вошел наряд французской полиции. Вновь прибывшие направились к той самой шумной компании, которой побрезговал, чтящий старые боевые традиции, Телкамп и потребовали покинуть заведение. Реакция была предсказуемой:
— Was ist das fuer die Scheisse? [5]
5
что это за х**ня? (нем.)
Эсэсовская молодежь хоть и не участвовала в разгроме Франции три года назад, но уважения к бывшим противникам и нынешним союзникам всё равно не испытывала ни малейшего. В результате, коллективными усилиями был разработан подробный ответ, который, с помощью извлеченного из под стола шарфюрера-эльзасца, кое-как перевели на французский язык и довели до сведения доблестных стражей порядка. Успешно исполнивший свою миссию, шарфюрер с чувством выполненного долга опять сполз под стол, а лица представителей местных властей тем временем приняли насыщенный багровый оттенок. Конфликт стал неминуем.
Ганс, краешком глаза следивший за развитием событий, тронул Телкампа за плечо и кивнул себе за спину:
— Кажется, у наших посиделок будет веселое продолжение.
Предположение упало на благодатную почву. Фриц находился как раз в том состоянии, когда стоять на ногах без посторонней помощи уже не мог, но зато вполне мог набить кому-то морду. Сообщение Нойнера отвлекло его от идеи приземлиться лицом в миску со свежим салатом, которую он очень старательно обдумывал. Повернув голову в указанном направлении, Телкамп некоторое время глядел затуманенными ностальгическими воспоминаниями и приличной дозой алкоголя глазами на развернувшуюся потасовку. Затем до него начал постепенно доходить смысл происходящего: жандармы, к которым как раз подошло подкрепление, вытаскивают из-за стола слабо брыкающихся сопляков из ЕГО дивизии. Ганс буквально видел как ярость, шипя и булькая, подымается в душе "бешенного Фрица".