Иная терра.Трилогия
Шрифт:
Работу предпочитали делать вместе, согласовывая действия, и если кто-то не успевал за остальными, ему помогали — ведь наказание в случае чего получит весь барак, просто непосредственно провинившемуся достанется чуть больше. В общем, было с чем работать и на кого надеяться. Пока что Стас строил планы, один невероятнее другого, учился, в авральном темпе перелопачивая всю доступную литературу, всеми правдами и неправдами избегал любых придирок и искал подходы к соседям по бараку.
Больше всего сблизиться удалось с Восьмым, который чем дальше,
Спустя два месяца после попадания Стаса в корпорацию, Восьмой рассказал свою историю, и Ветровский в очередной раз поразился: как так получается, что среди бандитов из трущоб, отбросов общества, которых и за людей-то не считают, встречаются действительно достойные люди? Ведь окажись на месте Игоря… да хотя бы кто-нибудь из сокурсников Стаса, смогли бы они отказаться от хороших денег, дорогого товара и выгодного сотрудничества только потому, что этот товар — наркотики? Разумеется, нет.
Если бы кто и отказался, то только из-за страха связываться с наркоторговлей, за это полагался неслабый штраф, а при определенных обстоятельствах — даже заключение. А Игорь — отказался, хоть и понимал, что здорово рискует. Вскоре в барак пришло пополнение — молодой парень-спортсмен, севший как раз за продажу наркотиков. Причем на самом деле за продажу.
Стас с самого начала демонстративно проигнорировал новоиспеченного соседа, равно как и Игорь. Посмотрев на старшего барака и его приятеля, от наркоторговца отвернулись и остальные. А через три дня утром новенького нашли мертвым.
— У меня сын от наркоты помер, — коротко сказал Второй в душевой — одном из немногих помещений, где можно было относительно свободно разговаривать. Если знать, где камеры и микрофоны, конечно. — Я тогда торговца грохнул, за это и сел.
— Ты правильно сделал, — тихо отозвался Стас. — Я бы поступил так же.
Аркадий Венедиктович вызвал Ветровского к себе. Поил чаем, угощал сигаретами. Пытался разговорить. Стас ломал комедию, развлекаясь, как только возможно — он уже не боялся. Вернее, не позволял себе думать о последствиях — иногда это полезно.
Новомирский спросил прямо, пригрозив такой поркой, что Седьмого не откачают. Стас выкурил сигарету, напряженно обдумывая варианты, перспективы, возможные результаты. И сказал:
— Нам такого мудака не нужно в бараке. Мы его вместе удавили.
Через несколько часов придя в себя после наказания, он долго не решался поднять голову и посмотреть на соседей. Хорошо понимал — теперь он или выиграл, или проиграл. И если последнее — то шансов нет.
— Спасибо, — только и сказал Второй, а Игорь кивнул, одобряя действия Стаса.
Второй сидел за убийство, и если бы была установлена лично его вина, грозила бы ему «каменоломня». А так все отделались… сравнительно дешево. Недовольство высказывал только Девятый, даже угрожал
А барак тем временем вышел на первое место по результатам работы, и Стас подбил Восьмого, Первого и Пятого тоже заняться самообучением. Новомирский явно сначала хотел отказать, но Стас сумел его убедить, что корпорация приобретет большую выгоду в лице обученных специалистов, и эта выгода перекроет некоторые потери, связанные с сокращением рабочего времени половины барака. Спустя пять месяцев с того дня, как Ветровский впервые переступил порог «России», в душевой к нему подошел Игорь.
— Чего ты добиваешься? — спросил он, глядя собеседнику в глаза.
— Я хочу, чтобы мы были командой, — честно ответил Стас. — Командой, в который каждый может полагаться на всех. Командой, способной действовать согласованно, преследуя общие интересы и интересы каждого. Командой не потому, что судьба свела в одном бараке, а потому, что мы — команда. Я, наверное, не совсем понятно объясняю, но…
— Вполне понятно, — оборвал его Восьмой. — Но — зачем?
Стас отступил на шаг, скрываясь от камеры за стенкой кабинки, демонстративно указал взглядом на микрофон, и отчетливо произнес:
— Есть некоторые лазейки в законах. В том числе — есть возможность легализоваться, перестать быть заключенным. Получить право на свободу, рассрочив платеж штрафа. Да, придется работать на корпорацию пожизненно — но получать за это некоторые деньги, иметь отпуск, не подвергаться наказаниям — словом, жить почти как нормальные люди.
Правой рукой он начертил на покрытой водной пылью пластиковой перегородке: «Мы уйдем».
— Мне нравится то, что я слышу, — после паузы произнес Игорь, сделав акцент на последнем слове. — Нет риска, только работа. Свобода привлекательна. Но…
— Если работать достаточно много, можно получить свободу, — осторожно сказал Стас. — Для этого надо много работать и даже рисковать, но и свобода будет настоящей.
— Оправдан ли риск? Если мы сорвемся…
— Не выдержав нагрузок? Мы не сорвемся. Я все продумал. И еще продумаю. Пока что надо учиться и приносить корпорации как можно больше пользы. Не давать ни единого шанса придраться к нам. Мы должны стать действительно полезны. И тогда мы получим свою свободу.
Восьмой промолчал. Стас бросил взгляд на часы, висевшие на стене — оставалось еще полминуты.
— Я никого не неволю, — тщательно подбирая слова, проговорил он. — Решать тебе. Вам всем. Работать придется много, и это риск. Решать — вам. Но я для себя уже решил.
На следующий день Игорь согласился. Следующим Ветровский поговорил с Вторым.
— Мне нечего терять.
— Я уже старик. Хотелось бы помереть не рабом, — Третий.
— Я еще молод. Не хочу прожить всю жизнь — так, — Десятый.