Иная терра.Трилогия
Шрифт:
— В «Water Club» на Михайловской, — бросил он шоферу, садясь на заднее сиденье флаера. — Поезжайте по набережной, и не очень быстро.
Опустив разделительную перегородку из прозрачного с одной стороны стекла, Черканов откинулся на обтянутую натуральной кожей спинку сиденья, коснулся сенсорной панели управления — перед ним вспыхнул голоэкран.
Олег невольно вспомнил, в какую сумму обошлась ему вся эта роскошь, поморщился — он сам не нуждался во всем этом, но положение обязывало: дорогой флаер одной из последних моделей престижной германской марки, костюмы по пять тысяч евро, платиновые часы, квартира в историческом центре
Просмотрев биржевые новости, Черканов выключил экран, бросил взгляд в зеркало — оттуда на него смотрел светлокожий молодой человек, ухоженный и дорого одетый, на первый взгляд — настоящий представитель «золотой молодежи»… если не вглядываться в светло-голубые, прозрачные глаза, цвет которых резко контрастировал с иссиня-черным оттенком длинных, ниже плеч, волос. В этих глазах можно было прочитать злое презрение ко всему окружающему, твердую уверенность в себе, и непоколебимую решимость добиться своей цели любой, абсолютно любой ценой. Да, ради достижения мечты Олег был готов на все.
Последний раз сомнения одолевали его перед тем, как он выстрелил в затылок Дориану Вертаску. Даже пугающий по ночам Зверь не мог отвратить Черканова от выбранного пути. Да, кто-то пострадает, да, кому-то придется умереть, кому-то оказаться на обочине жизни, кому-то лишиться всего. И, быть может, среди пострадавших даже найдется несколько ни в чем не виновных человек, но… лес рубят — щепки летят. Ради достижения благой цели Олег готов был идти на эти жертвы. И шел.
За окном флаера медленно плыл город, величаво текла Нева, скрывшая в своих водах тело Дориана. Черканов отвернулся — он любил эту реку, но только тогда, когда она не напоминала ему о самой первой принесенной его руками на алтарь Зверя жертве. Сегодня был не такой день, и сегодня он ненавидел Неву. И зачем только он сказал водителю, чтобы тот ехал по набережной? Внезапно что-то привлекло внимание молодого человека.
Он обернулся, вгляделся в смутно знакомое лицо — и улыбнулся. В конце концов… почему бы и нет? Как минимум, это будет забавно. Как максимум…
— Вернитесь к перекрестку, высадите меня там, и ждите звонка, — сказал он водителю.
День выдался отвратительный. После вчерашнего скандала Марина не пошла ночевать домой, осталась у знакомой, а та решила устроить вечеринку, позвала человек десять. Вся веселая компания, подогреваясь алкоголем, а может, и чем-то похуже, веселилась и шумела до самого утра. Марина с большим трудом отбилась от настояний приятельницы «пойти потусить с пиплом и найти себе, наконец, кайфового чувака», и всю ночь просидела на кухне, готовясь к учебе, благо, на работе был выходной.
Она уже не раз подумывала, что очень зря не удовольствовалась пятью годами обучения и осталась в аспирантуре, но семестр девушка уже оплатила, и терять деньги было бы очень обидно, да и попросту глупо. Утром она отправилась в институт — только для того, чтобы узнать, что первых двух пар сегодня не будет, так как преподаватель заболел, а третья пара перенесена на четвертую.
Подумав, Велагина поехала в центр: погулять, подумать, быть может — подготовиться к завтрашним занятиям, в конце концов, первые числа сентября выдались теплыми, и вполне можно было сесть с ноутбуком на скамейке в Михайловском парке, к примеру. Но ей не повезло и здесь: когда девушка вышла из метро у Нижнего моста, светило солнце, дул легкий ветерок, шаловливо треплющий выбившуюся из тугого хвоста на
Но через полчаса, когда Марина была уже за Марсовым полем, налетел сильный и холодный ветер. Облака потяжелели, потемнели, закрыли солнце. Резко похолодало, и, кажется, собирался дождь. С опаской косясь на сумрачное небо, Велагина заспешила обратно к метро — попасть под ливень ей совсем не улыбалось.
— Марина? — раздался вдруг за спиной смутно знакомый голос.
Девушка обернулась — и изумленно распахнула глаза: перед ней стоял Олег Черканов, ушедший с очного обучения весной семьдесят второго, а в семьдесят третьем экстерном сдавший экзамены за пятый курс. С тех пор она его не видела.
— Олег? Не ожидала тебя тут встретить…
— Да я тоже… не ожидал, — проговорил молодой человек, окидывая собеседницу взглядом.
Марина почему-то тут же вспомнила, что блузка слегка помялась, второй год ношеные туфли уже потерты и даже регулярное подкрашивание не придает им вид относительно новых, а маленькие искусственные кристаллы в сережках только самый неискушенный человек может принять за драгоценные камни.
Олег изменился разительно. Велагина помнила его болезненно-худым, всегда одетым в одни и те же брюки и рубашку, еще более старые, чем ее туфли, со слегка затравленным взглядом, вечно ожидающим удара в спину, голодным.
Теперь же от того Олега осталась только худоба. Молодой человек был одет в костюм, стоимость которого превышала стоимость недорогого флаера, в перстне на руке сверкал без сомнения настоящий бриллиант, часы мерцали благородной платиной, а лаковые модельные туфли, словно только что купленные, ясно показывали, что их обладатель не ходит пешком, и тем более — не ездит на метро.
— Но я очень рад тебя видеть, — улыбнулся Черканов, и Марина уже автоматически отметила ослепительную белизну его зубов, которой можно добиться только в хорошей и дорогой стоматологической клинике. — Что-то погода совсем испортилась… быть может, позволишь угостить тебя кофе? Я знаю неподалеку одно небольшое заведение, там совершенно замечательные пирожные и очень приличный кофе.
Кофе Марина хотела, и даже очень — она успела продрогнуть на пронизывающем ветру, от которого совершенно не защищала тонкая курточка. Кофейня оказалась очень уютной и безумно дорогой — Велагина вздрогнула, взглянув на один из ценников, но Олега, казалось, это совершенно не волновало: он наизусть продиктовал свой заказ, даже не заглядывая в меню, спросил свою спутницу, что предпочтет она, и, услышав неуверенное «эспрессо», заказал сам какой-то кофе со сложным французским названием, и пирожные.
Черканов не обманул — нежный крем был сладким, но не приторным, суфле таяло на языке, сироп обладал приятной кислинкой, бисквит пропитался ровно настолько, насколько нужно, а кофе и вовсе оказался шедевром. Молодой человек легко поддерживал разговор, лишь однажды отвлекшись на звонок мобила, улыбался, шутил — словом, всячески создавал обстановку дружеской беседы.
Марина согрелась, согласилась на бокал пряного глинтвейна, уже не думая ни о какой четвертой паре, смеялась вместе с собеседником над его шуточками, с удовольствием вспоминала первые годы обучения…