Индиго
Шрифт:
Эстер положила свою руку поверх его и почувствовала, как их объединенная любовь перетекает в новую жизнь, которую она вынашивала.
— Ты будешь по-прежнему любить меня, когда я растолстею?
— Я бы любил тебя даже если бы ты стала такой же большой, как Сфинкс.
Эстер прижалась ближе, довольная ответом.
— Ты готова к праздничному торту? — спросил он.
Мысль о еде почти заставила ее застонать.
— Гален, ни я, ни твой ребенок больше не сможем съесть ни кусочка.
— Только один кусочек. Для меня?
Она подняла лицо и
— Для тебя все, что угодно.
Он вскочил.
— Хорошо. А теперь закрой глаза.
— Гален…
— Упрямая женщина. Закрой глаза.
Она хихикнула и подчинилась.
— И не жульничай. Держи их закрытыми.
— Хорошо.
На мгновение воцарилась тишина, затем послышался шорох ног.
Прикрыв глаза руками, она спросила:
— Гален, что ты делаешь?
— Наберись терпения, малышка, — сказал Гален.
Гален оглядел комнату, чтобы убедиться, что все присутствующие на месте.
— Хорошо, малышка. Открывай.
Первое, что заметила Эстер, был высокий красивый торт с белой глазурью, который несли в ее сторону. На нем были зажжены китайские бенгальские огни. Она улыбнулась Макси и Рэймонду, затем остановилась и вопросительно посмотрела на незнакомую женщину, которая несла торт. Эстер была уверена, что никогда раньше не видела эту женщину, но все же испытала странное чувство, что она ей знакома.
Женщина подошла ближе. Эстер заметила, что, хотя она улыбалась, в глазах женщины стояли слезы. Эстер встала, пытаясь как-то помочь, но женщина молча поставила торт на стол.
В полном замешательстве Эстер уставилась на Галена, который в ответ пожал плечами.
Женщина начала говорить хриплым от слез голосом.
— Рождество на самом деле твой день рождения…
Эстер застыла на месте. Она медленно пробежала взглядом по стареющему, но все еще прекрасному лицу, увидела смуглую кожу, черные глаза, и ее сердце учащенно забилось. Единственный человек во всем мире, который мог бы утверждать, что точно знает эту дату, была…
К счастью для Эстер, она стояла у дивана, потому что, когда она упала в обморок, это уберегло ее от падения на пол.
Когда ее глаза снова открылись, она лежала, а все присутствующие в комнате стояли над ней. Она услышала, как Рэймонд сказал:
— Ты не говорил, что она упадет в обморок, брат мой.
Гален ответил:
— Откуда мне было знать?
— Что ж, скажи ей, чтобы она больше так не делала. Напугала меня до смерти.
— Как ты думаешь, что я почувствовал?
Макси посмотрела на них обоих с упреком, а затем осторожно приподняла Эстер.
— С тобой все в порядке, Чикита?
Эстер посмотрела в глаза своей матери и поняла, что это не сон.
— Ты действительно Фрэнсис Уайатт?
Слегка кивнув, со слезами на глазах, она сказала:
— Теперь Уайатт Доналдсон, но да, я твоя мама.
Слезы текли по лицу Фрэнсис. Она молча протянула руки, и Эстер позволила обнять себя. Несколько бесконечных мгновений они качали друг друга и оплакивали разлуку, боль и радость.
Когда они смогли оторваться друг от
— Поскольку ты действительно самый экстравагантный мужчина на земле, я полагаю, что ты несешь ответственность за этот столь ценный подарок.
Он поклонился.
— Поверь, я встретил ее совершенно случайно. Это было во время нашей с Рэймондом поездки в Чарльстон на суд над Джоном Брауном.
Фрэнсис продолжила рассказ.
— Я хозяйка пансиона и закусочной в Чарльстоне. Однажды во время судебного процесса твой муж и его друг зашли туда и заказали ужин. Они продолжали смотреть на меня, как будто знали меня. Я не обращала на них внимания, но заметила, что это продолжалось все время, пока они были там. В тот день они ничего не сказали, но, когда вернулись на следующий день, Гален подошел ко мне. Он сказал, что я очень похожа на его жену Эстер. Я сказал ему, что когда-то у меня была дочь по имени Эстер, но ее продали в младенчестве.
Затем продолжил Гален.
— Тогда я спросил, как ее зовут. Когда она сказала мне, что ее зовут Фрэнсис, я не осмелился даже подумать, что она может быть твоей матерью, опасаясь, что это не та Фрэнсис.
— Когда он спросил мое полное имя и я ответила, он так замер, что я начала опасаться, что с ним случился какой-то припадок.
Гален с улыбкой ответил:
— Я думал, что так и было. У меня сердце замерло в груди, когда она сказала, что ее зовут Фрэнсис Уайатт Доналдсон.
Эстер спросила:
— Так тебе обязательно возвращаться в Чарльстон?
Фрэнсис посмотрела на Галена, потом обратно.
— Я правда не знаю. Благодаря твоему экстравагантному мужу я больше не в рабстве. Впервые я могу распоряжаться своей жизнью самостоятельно.
Эстер не смогла сдержать слез, когда встретилась взглядом с затуманенным взором мужа. Фрэнсис объяснила.
— У нас с хозяином Доналдсоном было соглашение. Если я смогла бы получить достаточно прибыли, чтобы купить здание, я могла бы также выкупить свою свободу. Конечно, он назначил цену, близкую к лунной, но, очевидно, твой муж довольно регулярно покупает товары с Луны. Он согласился с ценой Доналдсона, добавил немного больше для мотивации, и что мог сказать хозяин? Он, конечно, не собирался отказываться от всего этого золота только ради того, чтобы содержать в рабстве такую женщину средних лет, как я. Он согласился. В то утро я проснулась рабыней, а к обеду была свободна. У меня до сих пор кружится голова.
Эстер сказала:
— Гален действительно производит такой эффект, особенно когда ходит по магазинам.
Ее мать улыбнулась.
— Пожалуйста, мама, скажи, что останешься жить с нами. У нас более чем достаточно места.
— Я уже сделал такое же предложение, малышка, — сказал Гален.
— Ты согласна, мама?
— Эстер, я не могу просто так ворваться в твою жизнь после стольких лет. А вдруг мы обнаружим, что не нравимся друг другу?
Рэймонд услужливо подсказал:
— Мне не нравится Галено, но ему разрешено здесь жить.