Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии
Шрифт:
И первый шаг, который делает личность на пути к себе, – это своеобразный отказ от других (разумеется, речь не идет о фактическом отказе такого рода, личность отказывается от «формальных» других, от других в их я-отождествленных и я-неотождествленных ролях). Таким «хирургическим» путем мы, по сути, упраздняем ролевое поведение среднего контура личности. Причем, все, что происходит с ней в этом направлении, – это интуитивное движение. Личность теперь – это транзиторно-формальные роли пополам с иллюзорными идеями относительно собственной исключительности. И там, и там она становится жертвой идеализма, а это увеличивает степень субъективного страдания. В результате усиливается потребность в само-сострадании, в само-сочувствии, и хотя подобную практику трудно считать «правильной», она, как и всякое сущностное сострадание, содействует
Без преувеличения можно сказать, что весь экзистенциализм психологически вырос из этого переживания. Сама «экзистенция» означает истинное, «внутриличностное бытие» человека, поток его переживаний, не сводимый ни к каким внешним объективированным формам. Впрочем, здесь «бытие» следует понимать в трактовке М. Хайдеггера, а не как оно понимается в онтологии психософии. «Стояние в просвете бытия, – пишет М. Хайдеггер, – я называю эк-зистенцией человека. Только человеку присущ этот род бытия. Так, понятая эк-зистенция – не просто основание возможности разума, ratio; эк-зистенция есть то, в чем существо человека хранит источник своего определения». «Существо человека покоится в эк-зистенции. К ней в сущностном, то есть в собственном бытийном плане сводится все, потому что бытие о-существляет человека, как экзистирующего, присваивая его себе, чтобы он был стражем истины бытия»74. И сейчас личности доступны все эти, с одной стороны, очень не простые, но, с другой стороны, завораживающие экзистенциальные переживания – хайдеггеровский Ужас Ничто, глубочайшая Тоска и ни с чем не сравнимое Отчаяние, кьеркегоровские Страх и Трепет.
Эти переживания позволяют человеку совершенно по-другому взглянуть на мир, они даруют ему новые горизонты и новые ценности. Вопрос этического поворачивается к нам другой стороной: ощущение личностного горя – своего сущностного одиночества, своей исторгнутости из мира, трагическое сознание своей конечности и бессмысленности жизни как таковой оказывается огромным, а потому сострадание к себе (к паскалевскому человеку в себе) достигает своего апогея. На этом уровне развития личности (а речь идет о ПЗМ) личность как бы теряет себя, свое самоощущение: с одной стороны, собственная сущность еще не ощущается ею как таковая, она лишь манит, зовет к себе, постепенно открываясь, а я-отождествленные роли, с другой стороны, уже ослаблены, дискредитированы и не способны быть «я»; свои же я-неотождествленные роли личность никогда и не считала истинным проявлением себя. Это блуждание по «пустому пространству» между анонимной сущностью и внешним контуром кажется ей адом. Весь мир в ее глазах исполняется великой трагедией, но ему личность уровня ПЗМ не сопереживает. Сейчас она научается сопереживать себе-сущностному. И когда это, наконец, происходит, ее собственная индивидуальность, словно бы проснувшись от долгой летаргии, «показывается на глаза».
То, какие ощущения наполняют теперь личность, мы уже говорили в подпункте, посвященном собственно «индивидуальности». Но, по сути, это пока лишь возможность индивидуальности, которая реализуется по-настоящему только в тот момент, когда она как возможность встретится с другой индивидуальностью. Личность, сама не зная о том, живет в ожидании в предвкушении этой Встречи, она становится деятельной. Причем, не сама по себе, а за счет возникающих индивидуальных отношений с миром. Встреча с Другим – это, по большому счету, удача и дело случая, а вот мир постоянно предлагает нам свою сущность для индивидуальных отношений. Но поскольку сущности мира и человека значительно разнятся (это крайне неудачная формулировка), собственная индивидуальность – пока лишь констатация факта, ее подлинное открытие станет возможным лишь в индивидуальных отношениях с Другим, с «подобной» индивидуальностью.
Преодоление «я»
Этот вид индивидуальных отношений – индивидуальные отношения с самим собой – является не только начальным, но и конечным в ряду тех метаморфоз, которые происходят с человеком, переживающим процесс развития личности, в определенном смысле даже завершает его. Как мы помним, процесс развития личности заканчивается полными индивидуальными отношениями, которые характеризуются утратой дифференцировки индивидуальных отношений между самим собой, миром и другими людьми. Но это возможно только в том случае, если произойдет своего рода утрата, растворение собственного
Всякое ощущение «я» – есть, так или иначе, определенное отождествление, а отождествление – это всегда претензии на то, чем мы не владеем в полной мере. Отождествляться с тем, что полностью нам подвластно, просто бессмысленно, в этом нет никакой нужды, и этого не происходит. Претендуя же на то, что не принадлежит нам по сути, полностью и безраздельно, претендуя на то, что только создает кажимость полной принадлежности и подвластности, мы допускаем ошибку, которая неминуемо приводит нас к страданию и разочарованию. Пример такой ошибки – уверенность, что мы сами принадлежим сами себе, она становится очевидной, когда мы вспоминаем о смерти.
Восток весьма прагматично требует отказаться от такой иллюзии. «Индивидуальность, к которой мы привязаны, – пишет С. Радхакришнан, – есть только форма, только пустая кажимость, проявление которой вызвано неведением, первой и коренной причиной. Сохранение индивидуальности является признаком сохранения невежества. Не следует понимать дело так, что индивидуум создает печаль; он сам представляет собой какую-то форму печали. Чувство “я”, порождающее иллюзию, само есть иллюзия. Индивидуальность есть симптом и в то же время болезнь»75.
Но здесь невольно возникает вопрос – а нужно ли расставаться с этим последним отождествлением, если в нем мы находим свою главную ценность? В конце концов, это последнее, что мы имеем. Впрочем, это вряд ли подобное разотождествление можно считать – расставанием. Если мы с чем и расстаемся здесь, то только с иллюзией, только с идеей того, что мы принадлежим себе, но с чем мы расстаемся благодаря этому последнему разотождествлению, на самом деле, – так это со страданием и одиночеством. После долгих и непростых размышлений над этим вопросом, к такому выводу приходит С.Л. Франк: «Одиночество моего непосредственного самобытия, поскольку оно есть не что иное, как выражение его неповторимого своеобразия, его абсолютной единственности, принадлежит ведь, как мы уже видели, к самому его существу. В этом смысле и самая интимная любовь даже не имеет права пытаться проникнуть в это одиночество, вторгнуться в него и его преодолеть через его уничтожение, ибо это значило бы разрушить самое внутреннее бытие любимого; она должна, напротив, быть – как где-то тонко заметил Р.М. Рильке – нежным бережением одиночества любимого человека. И все же это, так ревниво замыкающееся и извне не преодолимое одиночество должно быть как-то преодолено, чтобы непосредственное самобытие не растратило и не исчерпало себя в пустой, призрачной субъективности»76.
От истинной, сущностной индивидуальности и невозможно отказаться. Напротив, отказавшись от «я» индивидуальной реальности, ее из потенции можно превратить в полную и совершенную индивидуальность. Просто здесь нельзя понимать индивидуальность примитивно, упрощенно. «Индивидуальность индивидуальна» – именно это положение помогает разрешить нам одно из важнейших противоречий культуры, а именно: если индивидуальность индивидуальна, то есть имеет это уникальное «качество», то общество, общее просто не может быть противопоставлено индивидуальному. Это как сравнивать зеленое с круглым; в таком сопоставлении индивидуальное с необходимостью теряет себя, перестает быть тем, чем она является. Такое сопоставление заставляет нас рассматривать индивидуальность в категориях, которые не отражают ее сущность, раскладывать ее на осях, которыми она не может быть измерена, определяется в понятиях, которые не имеют к ней ровным счетом никакого отношения.
Индивидуальность – это не «предмет», это способ бытия человека в реальности индивидуальных отношений, человека, достигшего полных индивидуальных отношений, человека, преодолевшего тяготеющую над ним массу мира идей, человека, перешедшего в мир живых эйдосов. И это уже сущностное существование, которое возможно лишь при условии полноты индивидуальных отношения, и мы переходим к рассмотрению двух оставшихся видов.
Глава десятая
Индивидуальные отношения с другими людьми
Взгляни: вокруг тебя живые существа – к какому бы из них ты ни приблизился, ты приблизишься к сущему.