Индок охотится за пауками
Шрифт:
Коля часто и безответно влюблялся, но его дамы быстро уставали от прямолинейных предложений поэта, не подкреплённых знаками внимания в виде цветов, конфет или хотя бы банки прохладного пива. Увы! Банки пива с утра частенько не хватало и самому Коле.
– Давай, Иван, я тебе стихи прочту!
Стихи Иван Иванович не то, чтобы не любил, некоторые ему даже нравились – но слушать их сейчас он не хотел. Но Коля мог вспылить, или полезть в драку, – спьяну он был обидчив. Из двух зол надо было выбирать меньшее.
– Давай! – решился
Пусть читает, ему-то, какая разница! Сейчас проблемы на работе уже не казались заместителю директора стоящими внимания. Хотелось сесть, и натоптавшийся за день Иван Иванович безуспешно попытался пристроиться на толстой ветке яблони, склонившейся до земли. Никогда раньше его ноги не уставали так от работы!
– Хилые сейчас все…– презрительно произнес Коля, наблюдая за приятелем. Человеческие слабости он подчёркнуто презирал. Себя Коля считал спортивным, он почти не курил, бывал на занятиях по каратэ и даже как-то купался в проруби.
– Давай, читай уже! – Ивану Ивановичу всё же удалось присесть.
Коля принял позу и начал декламировать стихи, размахивая правой рукой. Левую руку он постоянно держал в брюках. Из-за этой вредной привычки у него был постоянно надорван карман.
Её как будто звали Лена,
Была красива и умна,
И светлых глаз боясь, как плена
Я пил и пил вино до дна.
Она, как бабочка, вспорхнула,
Лицо мое, задев крылом,
Или коленкой прикоснулась
Ко мне случайно под столом.
Зря телефон пытался взять я…
И вот теперь, издалека,
Я помню лишь в разрезе платья
Ажурную резинку от чулка!
Стихи приятеля было положено похвалить.
– Что же, по-моему, неплохо! – рассеянно произнес Иван Иванович.
Он слушал невнимательно, «в пол-уха». Приятная атмосфера вечера начала исчезать. Среди причудливо изогнутых деревьев стали появляться другие компании, слышался смех, и доносилась ненормативная лексика подрастающего поколения, того самого, которое должен теперь воспитывать Иван Иванович.
– Я ещё хотел прочесть, – огорчился Коля, – у меня много всякого!
Ивану Ивановичу вдруг показалось, что в группе шумной молодёжи он увидел Лампасова.
А он-то, что здесь делает? – учитель вгляделся в вечерний сумрак внимательней.
Фигура, похожая на Лампасова, исчезла.
Почудилось, – с облегчением подумал Иван Иванович, – здесь-то он откуда?
Точно почувствовав момент, поэт неожиданно сменил тему.
– Что ты, как каменный сидишь, Иван? Может, ещё добавим? – Коля показывал ему опустевшую бутылку.
Иван Иванович кивнул головой, соглашаясь.
Приятели провели вместе весь вечер. Обсуждали политику, спорт, астрономию, экономику, непостоянство прекрасного пола, и многие другие темы. Переходя от одного киоска к другому, они дегустировали напитки в разноцветных
Утром болела голова. Иван Иванович совсем забыл, что перед уроками в кабинете биологии должна состояться «летучка» для решения текущих вопросов.
Он опоздал, и теперь директриса демонстративно смотрела на полусогнутый средний палец – её часики были встроены в перстень вместо камня. На этот раз она играла роль слушательницы, а у доски выступала Галина Георгиевна. Собрание было в самом разгаре.
– Дорогие коллеги! – именно так именовала на собраниях учительский коллектив Галина Георгиевна, – хочу сказать по поводу журналов; пожалуйста, заполняйте их аккуратно! Никаких подчисток и зачёркиваний! Не ставьте в журнал точки, – нет такой оценки! И ещё, – её голос зазвучал вкрадчиво, – скоро у нас будет комиссия из департамента образования, так ради Бога, не ставьте в четвертях двойки! Успеваемость школы должна быть на высоте. Я закончила. Вопросы есть?
– Как это, без двоек? – поинтересовалась пожилая учительница русского языка и литературы, – да они так учиться совсем перестанут!
Иван Иванович вспомнил, что её зовут Аида Петровна – такое интересное имя он ещё не встречал.
– Значит, ставьте карандашом, а потом исправите. Понятно?
Учителя безмолвствовали. Разве стоило что-то выяснять, когда подобные речи говорятся из года в год? Всё равно все можно будет сделать по своему: – зачеркнуть, стереть, замазать, заклеить, поставить двойки и точки, – кто к чему привык. Когда будет надо, двойки быстро переправят на тройки. Для проверяющих устроят небольшой банкет. Деньги соберут с учителей, а как же иначе?
Комиссия сделает некоторые замечания и пойдёт всё, как и раньше шло. Много работников на такую зарплату не заманишь, и поэтому учителям никакие проверки не страшны. Пусть начальство беспокоится.
Из коридора ворвался оглушающий рёв звонка – начался первый урок. Иван Иванович встал. Грохоча тяжёлыми стульями, поднимались и другие.
Директриса остановила единый порыв привыкших повиноваться звонку учителей, выставив вперёд ладонь.
– Сядьте, я ведь не сказала, что летучка окончена!
Во внезапно наступившей тишине стали слышны выкрики школьников, опешивших от неожиданной свободы. Все сели, – приказ начальника – закон для подчиненного!
– В школе нет дисциплины. Мальчики в туалетах курят, пишут на стенах!
– Девочки тоже, – ехидно ввернул кто-то.
– В коридорах никогда нет дежурных учителей, – продолжала директриса, и поэтому учащиеся предоставлены сами себе. Надо немедленно навести порядок! Я считаю, что это прямая обязанность заместителя по воспитательной работе! – С этими словами Людмила Борисовна строго посмотрела на своего заместителя: