Индустриализация
Шрифт:
Советские руководители по обыкновению всех политиков несколько преувеличивали успехи своей страны – скорее всего, в реальности на заявленные цифры СССР вышел лишь через пару лет. Да, можно спорить о сроках советских рекордов.
Но сами рекорды отрицать бессмысленно.
Объемы советской золотодобычи к середине 30-х ушли в отрыв и этот взлет был беспрецедентным по любым меркам.
А вот теперь – о том, что стояло за этими цифрами и рекордами. И пусть об этом расскажут четверо из тех тысяч, кто обеспечил этот взлет.
Двоих
Американец и свояк
Третий свидетель-участник - это Джон Дикинсон Литтлпейдж, американский инженер-золотопромышленник с Аляски, которого Серебровский лично уговорил приехать на работу в Россию.
Глава треста «Главзолото» быстро оценил компетентность американца и использовал его в качестве своего доверенного эксперта, отправляя то на один, то на другой рудник, где возникали проблемы. Литтлпейдж проработал в СССР почти десять лет – с 1928 по 1937 год, выучил язык, обзавелся русским именем «Иосиф Эдуардович», должностью заместителя главного инженера треста «Главзолото» по производству и стал одним из немногих работавших в Союзе иностранцев, награжденных за индустриализацию орденом Трудового Красного Знамени.
В силу специфики своей трудовой деятельности Литтлпейдж о ходе индустриализации золотодобычи знал не только больше любого иностранца, но и лучше многих советских чиновников. Его взгляд интересен еще и тем, что он был человеком со стороны и потому подмечал вещи, которые местным казались само собой разумеющимся. После расстрела Серебровского «Иосиф Эдуардович» вернулся в Штаты и выпустил там книгу «В поисках советского золота» - прелюбопытнейший, я вам доложу, текст, который и будет цитироваться в будущей главе.
Четвертый рассказчик – это Иван Васильевич Копеин, 1903 года рождения, уроженец станции Гунчжулин, что в Манчжурии на КВЖД, выросший в Иркутске сибиряк, горный рабочий, активный комсомолец, ЧОН-овец, гонявший после Гражданской недобитые банды, студент Московской горной академии, однокашник и даже родственник моих героев.
Да, именно родственник - с Иваном Апряткиным они стали свояками, женившись на однокурсницах, сестрах Сидоренко. Вот он, второй справа, во время учебы в МГА со своими товарищами.
Но в отличие от металлурга Апряткина, Копеин вместе с женой, Александрой Сидоренко, закончили геологоразведочный
Копеин, например, за время учебы в академии успел поработать на Сахалине, в Донбассе, на Урале, в Туруханском крае в Сибири и в Фергане в Средней Азии. Каждая экспедиция – минимум полгода. Вот и считайте.
Плюс – активное участие в Охоте на Курскую аномалию, о которой я писал в первом томе: в 1924-25 года Иван Копеин был секретарем президиума и управделами Особой Комиссии по исследованию Курской Магнитной Аномалии (ОККМА).
После выпуска следует небольшая командировка в Туруханский край, но уже в октябре 1930-го Иван Копеин становится аспирантом-ассистентом на кафедре «Геология СССР» одного из осколков Московской горной академии – Московского геологоразведочного института, тогда еще не «имени Серго Орджоникидзе».
Но научного работника из Ивана Васильевича не получилось – в 1932 году партия сказала: «Надо!» и перебросила коммуниста Копеина из Москвы в Иркутск, на «золотой фронт». Вот «на золоте» геолог Копеин и работал практически всю свою жизнь.
Его тексты уникальны. Трое первых свидетелей – Серебровский, Селиховкин и Литтлпейдж писали книги, то есть изначально были ориентированы на широкую аудиторию. В случае с Иваном Копеиным мы располагаем его письмами к жене, самому близкому человеку. Это немного другая степень откровенности и открытости.
И здесь я должен искренне поблагодарить Елену Копеину – замечательного человека, которая не только сохранила семейный архив, сделала все возможное для восстановления истории семьи, но и поделилась со мной результатами своих трудов.
Читая письма Ивана и Александры – очень информативные, немного нескладные и донельзя теплые – я очень многое понял об этом времени и о людях, живших в нем.
Постараюсь поделиться этим пониманием с вами.
Ну а пока – слушаем свидетельские показания о «поисках советского золота».
«Даешь золото!» - организация. Серебровский и Копеин
Говорят, что при Сталине был порядок. Это не совсем так, вернее – совсем не так.
Большую часть 28-летнего правления Сталина в стране был если не хаос, то бардак.
Масштабный, тотальный, всепобеждающий бардак!
Бардак в стране появлялся набегами, уходил и снова возвращался, «исчезал и снова рыскал в отдалении», его заносили извне и создавали собственными силами, он рос и хирел, иногда становился почти всесильным, иногда почти сходил на нет.