Инкарцерон

Фишер Кэтрин

Джаред соединил кончики длинных пальцев.

— Клаудия всегда была прекрасной ученицей, — осторожно сказал он.

— Прилежной?

— Да, конечно.

— Способной и одаренной?

Смотритель опустил сосуд, который все еще держал в руках, и теперь не отрывал взгляда от Клаудии. Та, подняв глаза, безмятежно смотрела на него.

— Я уверен, — пробормотал Джаред, — она могла бы добиться успеха во всем, что бы ни пришло ей на ум.

— А на ум прийти ей может все что угодно.

Отец вдруг разжал пальцы, и склянка упала. Ударившись

об угол стола, она взорвалась веером осколков. Потревоженный ворон, хрипло каркая, вылетел за окно.

Джаред от неожиданности отпрянул. Оба — и он, и Клаудия, стоявшая позади, замерли.

— Тысяча извинений! — Смотритель спокойно обвел взглядом учиненный беспорядок, достал носовой платок и вытер пальцы. — Я так неловок — боюсь, возраст дает о себе знать. Надеюсь, ничего важного там не было?

Джаред отрицательно качнул головой; его лоб едва заметно блеснул испариной. Клаудия чувствовала, как у нее самой кровь отхлынула от щек.

Отец повернулся к ней:

— Клаудия, думаю, тебе будет приятно узнать, что мы с лордом Эвианом пришли к согласию относительно твоего приданого. Пора приступать к сборам, моя дорогая.

В дверях он остановился, оглядывая подбиравшего острые изогнутые осколки Джареда и все так же недвижимо стоявшую Клаудию. Девушке вдруг на секунду почудилось в нем поразительное сходство с ее собственным, ежеутренне наблюдаемым отражением в зеркале.

— Кстати, меня не будет за ленчем, — произнес Смотритель. — Много дел. Кажется, в моем кабинете возникли некоторые затруднения с насекомыми.

Когда дверь за ним закрылась, никто из них не проронил ни слова. Клаудия опустилась на стул, а Джаред, высыпав осколки в мусоросборник, включил экран, показывавший ведущую вниз лестницу. Вдвоем они молча смотрели, как темная угловатая фигура спускается по ступенькам, брезгливо обходя шарики мышиного помета и свисающую сверху паутину.

— Он все знает, — проговорил наконец Джаред.

— Разумеется, знает. — Клаудия только сейчас почувствовала, что дрожит, и накинула на плечи старый плащ Джареда. Ее платье было надето прямо поверх обтягивающего комбинезона, туфли обуты не на ту ногу, мокрые от пота волосы кое-как накручены сзади. — Он только для того и приходил, чтобы дать нам это понять.

— Он не поверил, что сигнализация сработала из-за божьих коровок.

— Я же говорила — там нет окон. Отец ни за что не признает, что мне удалось взять над ним верх, вот и ведет теперь с нами эту игру.

— Но Ключ… зачем ты только взяла его?

— Отец не поймет, что Ключ пропал, если только не решит взять голограмму в руки. Я успею вернуть оригинал на место.

Джаред отер пот с лица.

— Хоть это и недостойно Книжника, должен признаться, в его присутствии я всегда испытываю безотчетный страх, — нетвердо произнес он.

— Вы хорошо себя чувствуете?

Он повернулся к ней, глядя своими черными глазами. Лисенок, спрыгнувший на пол, ластясь, притронулся лапкой к его колену.

— Все хорошо. Однако твои поступки, Клаудия, ужасают меня не меньше.

Ну почему тебе взбрело в голову похитить Ключ? Чтобы он понял, что это была ты?

Излишняя проницательность наставника заставила девушку нахмуриться.

— А где он, кстати?

Едва вбежав в башню, она сунула Ключ наставнику в руки и бросилась переодеваться, поэтому не видела, куда он его убрал. Джаред секунду смотрел на нее, потом, состроив грустную гримасу, снял крышку с глиняного кувшина, наполненного жидкостью, и, подцепив крючком, извлек оттуда Ключ. На всю комнату едко запахло формальдегидом. Клаудия прикрыла лицо рукавом.

— Господи, неужели нельзя было спрятать куда-нибудь еще?

Аккуратно сняв защитную пленку, Джаред положил Ключ на сучковатый, кое-где прожженный верстак, и вдвоем они склонились над ним.

Кристалл очаровывал с первого же взгляда. Свет, падавший из окна, вспыхивал на его гранях сверкающими радугами. Коронованный орел гордо смотрел из глубины. В то же время вещица казалась слишком хрупкой для того, чтобы ею что-то можно было открыть, а никакой электроники внутри прозрачного материала не наблюдалось.

— Ящик, в котором он лежал, открылся, когда я произнесла: «Инкарцерон», — вспомнила Клаудия.

— Так ты думаешь?..

— Разве это не очевидно? Что еще он может открывать? Ни к одной двери в доме он точно не подойдет.

— Мы все равно не знаем, где находится Узилище. И даже если бы знали, нам неизвестно, как пользоваться этим Ключом.

Клаудия нахмурилась.

— Я собираюсь выяснить и то, и другое.

Джаред задумался, потом, под взглядом девушки, взвесил Ключ на маленьких весах, измерил длину и записал данные своим аккуратным почерком.

— Это не стекло. По-видимому, какой-то кристаллический силикат. К тому же, — он подстроил шкалу прибора, — у него крайне любопытное электромагнитное поле. Я бы сказал, перед нами не механический ключ как таковой, а весьма сложное устройство, созданное задолго до эпохи. Его назначение куда шире, чем просто открывать врата Узилища, Клаудия.

Она и сама догадывалась об этом. Опустившись на свое место, она сказала задумчиво:

— Когда-то я завидовала этому самому Узилищу.

Джаред, повернувшись, удивленно взглянул на нее.

Она рассмеялась:

— Нет, правда. Я тогда была еще совсем маленькой. Мы отправились во дворец, и люди там толпами ходили за отцом — всем хотелось увидеть Смотрителя Инкарцерона, Охранителя Узников, Защитника Королевства. Я плохо понимала, что все эти титулы означают, но все равно терпеть их не могла. Думала, будто «Инкарцерона» — это моя злая сестра-близняшка, которую от меня скрывают, и заочно ее ненавидела. — Взяв со стола циркуль, Клаудия бездумно сдвигала и раздвигала ножки. — Потом, когда я узнала, что так называется тюрьма, я все представляла: вот отец спускается куда-то в подвал, в руках у него лампа и огромный ключ — старый, весь в ржавчине, потом подходит к огромной двери, обитой высушенной кожей убийц и бандитов…