Инкарнация
Шрифт:
– Значит, не смелая, – сделал вывод Канцлер, а спустя небольшую паузу добавил: – Должно быть, в семье тебя учили не тому, чему надо. Ты уже два раза наступила мне на ногу. Придется брать уроки танцев. А это, знаешь ли, недешево.
Не сам ли он желает стать ее учителем танцев, хотела спросить Адель. Правда, с чего бы у него возникло такое желание – ведь это она пригласила его.
Вновь ей стало слишком тесно в корсете. Пришлось сделать глоток воздуха и промолчать. От скованности сердце забилось чаще, а взгляд заметался по сторонам.
Адель убрала руку с плеча Канцлера и коснулась лба, отгоняя прядь волос. Похоже, ее лихорадило, кожа была горячей и влажной. Корсет будто обхватил талию еще сильнее – на мгновение ей показалось, что это Канцлер так крепко стискивает ее в объятиях. Он и впрямь чуть сдавил ладонь Адель, возвращая к себе внимание своей партнерши.
– Теперь ты так просто не сбежишь, – произнес он тихо, угрожающе. – Придется дотанцевать до конца.
Адель и впрямь хотелось сделать передышку, ей было сложно дышать, не говоря уж о том, чтобы танцевать. В какой-то момент зал поплыл перед глазами, возможно, Канцлер говорил ей что-то, но она не слышала ничего, кроме своего судорожного дыхания и пульсирующего стука в висках.
Но что она будет делать, если все-таки сбежит сейчас от Канцлера? Ей так дурно… Вдруг он сможет помочь?
Адель отчаянно шагнула вперед, когда спазм судорогой сотряс ее тело, и, прижавшись к Канцлеру, из последних сил выдохнула:
– Снимите… с меня это…
– На меня не действуют твои чары, дорогая, – хладнокровно ответил Канцлер Фрост.
Сейчас она видела лишь линию его губ, которые, похоже, всегда были такими суровыми.
– Избавьте меня от чертова платья… Оно… убивает…
Адель глотнула воздуха, буквально вцепившись в Канцлера, и к своей радости поняла, что он увлекает ее в танце все дальше и дальше от толпы. Когда перед носом распахнулись двери в другую комнату, в душе затеплилась надежда: она спасена! Корсет вдруг сжался до невозможности, заставив Адель вскрикнуть.
В следующий миг спины коснулись холодные пальцы, которые двигались ловко и уверенно, развязывая ленты платья, как будто делали это ежедневно. Разделавшись с половиной шнуровки, Канцлер распахнул верхнее платье. Послышался треск ткани, когда он рванул за края, добираясь до корсета. Ни единого слова не сорвалось с его губ. Канцлер провел ладонями по ее талии, поднимаясь выше, будто искал лазейку, но Адель могла лишь думать о том, что вот-вот лишится чувств.
– Я… – выдохнула она.
– Молчи.
Шнуровка корсета натужно лопнула, Адель уловила блеск металла и увидела в руке Канцлера нож. Сияние ледяных синих глаз, которые пристально следили за ней, прожигало насквозь. А может, в помещении просто было холодно. Воздух наконец проник в ее легкие, Адель судорожно вздохнула, еще и еще. Она поняла, что падает. Перед глазами замелькали звезды, и она провалилась в ночную глубину.
Очнулась Адель от легкой дымки аромата можжевеловых
Адель зашевелилась, вплетая пальцы в его непослушные смоляные волосы и отвечая на поцелуй. Такого красивого мужчину она еще не целовала. Краем глаза она заметила над ними огромную прекрасную люстру, с которой свисали йольские украшения вроде тех, что делали они с мамой, с веточками омелы…
Канцлер быстро разорвал поцелуй и поднялся, а Адель поняла, что лежит на золоченом диванчике в небольшой комнате, окна которой были завешаны тяжелыми шторами. Корсет валялся на полу, а сама она осталась в одном нижнем, почти невесомом, платье.
Но ведь поцелуй под омелой… это могло значить, что…
– Спящая красавица ожила, – проговорил Канцлер.
– Что?
– Ты и этого не знаешь? – спросил он, скрестив руки на груди и о чем-то задумавшись. – Просто искусственное дыхание. Отвечать на него необязательно.
Сколько еще запретов у этого мужчины?
Адель приподнялась на локтях и посмотрела на хищный корсет. От самой мысли о нем сдавливало грудь и останавливалось дыхание. Но если бы кто-то зашел сейчас в комнату, то воспринял бы все совершенно иначе.
– Эта штуковина настоящее зло, – проговорила Адель.
– Обычно женщины выживают. Но в этом корсете пластины из хранилища Грааля. В них магия, которая тебя чуть не убила.
– Магия? Как такое возможно? И кому это нужно?
– Всего лишь забавы принцессы Элейны, – сощурившись, сказал Канцлер Фрост. – Расточительные забавы.
А что же тогда с другими претендентками? Почему-то Канцлер не выглядел обеспокоенным, а может, ему был неведом страх. Он снова посмотрел на метку, заставив Адель поежиться.
– Разве о таком не надо сообщить? Это покушение… – тихим голосом сказала она, желая выглядеть более возмущенной.
– Покушение на кого?
– На королеву.
– А ты королева? – Канцлер склонил голову набок, изучая ее.
– Пока нет, но…
Неожиданно Канцлер громко рассмеялся.
– Признаюсь, такой глупости я не ожидал.
Но вдруг на его лицо легла тень.
– Или дерзости?
Он быстро подошел, схватив Адель за горло, стал вдруг невероятно серьезным, а потом опустил ладонь ниже и резким движением смазал метку на ее груди пальцами.
– Ты кого думала одурачить? Кто тебя прислал? Кому ты служишь? Может, дельфинам Данаи?
Адель отпрянула, обхватывая себя руками. Канцлер Фрост поднял со столика гвоздику и смял цветок в кулаке, который тут же будто бы угас, потеряв свой дивный синий цвет.
– Ты самозванка, и поэтому Грааль до сих пор не проявил себя. Все девушки с магическими отметинами должны были явиться сюда, но кто-то не дошел. Только так мы бы запустили Инкарнацию.
– И что теперь? – с легкой дрожью в голосе спросила Адель.