Инкуб. Строптивая добыча

Вьюга Анна

Пока опытные, умелые пальцы осторожно проводят разведку боем, вычерчивая карты доселе не изведанных территорий. Прокладывают маршруты, обводят плавные линии рельефа, изучают холмы и впадины, готовят противника к неизбежной капитуляции.

Я не успеваю привыкнуть – к такому невозможно привыкнуть! – как он перемещает ладонь выше, мягко оглаживает низ живота под корсажем… а потом снова скользит вниз. Раньше, чем успеваю хоть на секунду выдохнуть. Он не даёт мне ни единого лишнего мгновения передышки.

Тесёмки панталон

развязывает неуловимым движением, я даже не успеваю заметить. Дразняще проводит по верхнему краю, очерчивает пояс – так, чтобы я совершенно точно поняла, что собирается делать. Мои протесты умирают раньше, чем даю им выйти из моих губ. Теперь – лишь протяжный стон, когда его пальцы всё-таки проникают внутрь, минуя последнюю невесомую преграду.

– М-м-м-м…

– Да, Мышка, да-а… так. Дай мне ещё.

Он так злился на меня. Но так нежны его прикосновения. Как самая бархатная в мире ласка. Самое трепетное узнавание. Самое «настоящее» доверие. Больше не бывает.

Сильнее сжимаю объятия. Почти повисла уже у него на шее, потому что ноги совсем не держат. Капли дождя с его волос – на моих губах. Сырая холодная ткань сюртука на плечах и его горячая, раскалённая кожа там, где касаюсь шеи – самый сумасшедший контраст.

Один… два… три быстрых движения… и длинное скольжение вниз.

Моё судорожное дыхание.

Его короткие вдохи и рваные выдохи.

Всё повторяется снова, но каждый раз по-разному. Он раскрывает меня, как лепестки цветка, и пьяным нектаром пьяны, кажется, мы оба.

Швыряю в него свой огненный шторм, чтоб не взорвало изнутри.

Велиар рычит сквозь стиснутые зубы и останавливается на мгновение. Но только на одно.

В следующее – его палец опускается ещё ниже и проникает внутрь меня.

Сдавленно вскрикиваю, сжимаюсь всем телом в ответ на острое до боли удовольствие. Сладкое, как мёд, солёное, как кровь, горькое, как яд.

Я, наверное, его сейчас задушу. Не знаю, как он терпит. Может, в такие момент инкубы не дышат? Может, им и не нужно вовсе дышать? Это всё притворство, как и человеческая еда. А на самом деле всё, что им нужно – это Пламя?

Потому что инкуба будто срывает с цепи.

Он пьёт меня жадными глотками, нетерпеливо высекая всё новые и новые искры из моего тела. В хаосе стыдных, ослепительно дерзких и томных движений я теряюсь без остатка, растворяюсь, перестаю понимать, где моё тело – а где его. Где моё наслаждение – а где его. Где моё Пламя – а где ненасытно поглощающий его инкуб…

Всё плотнее бархатная чернота перед глазами.

Всё туже затягивается в узел удовольствие.

Я забываю дышать и замираю каждый раз, как он останавливается хоть на миг, зная, что дальше снова будет чудо. Предвкушая новый нырок, всё глубже и глубже в расплавленную лаву…

А потом всё вдруг резко прекращается совсем.

Я чувствую, как Велиар убирает руку и небрежно опускает мне юбки.

Распахиваю

глаза.

Он отстраняется, отцепляет меня от своей шеи.

Тёмный взгляд сверху – непроницаемый, горящий, всё ещё горящий тем самым лихорадочным огнём, что сжигал нас обоих только что. Но Велиар уже не со мной. Он оставил меня там одну.

– Хочешь ещё?

– Да… пожалуйста… - срывается с моих губ тихая мольба прежде, чем успеваю себя сдержать.

– Замечательно. Теперь ты узнаешь, что такое – хотеть до боли, до умопомрачения… и не получить.

Он делает полшага назад. Хруст осколков под его сапогами.

– Желаю тебе сладких снов, Мышка.

– Ты… куда? – не верю своим глазам. Он и правда собирается уйти? Сейчас?!

– До следующей встречи. Я сам тебя найду. Когда снова проголодаюсь.

Насмешка в его голосе бьёт меня наотмашь, как пощёчина.

Опираюсь затылком на стену, сглатываю вязкую слюну, впиваюсь пальцами в шероховатую поверхность позади меня, чтоб только не упасть. Потому что мир качает под ногами. Я всё ещё зависла где-то там, на глубине, и барахтаюсь теперь там одна, и не могу выплыть.

Велиар берётся рукой за край занавеси. Вижу его, повёрнутого вполоборота. На лице – отчуждённая маска. Ещё один шаг – и он уйдёт. Вот так просто и спокойно, указав мне моё место, сохранив Договор в неприкосновенности, а мою гордость – разрушенной до основания.

Остался только шаг. Но он всё стоит и смотрит на меня.

Зачем?

Что тебе теперь, инкуб?

Что ты видишь? Неужели есть дело до меня, выпитой почти до дна, опустошённой и больше не нужной? Аппетит удовлетворён. Пища пришлась по вкусу. Тарелка почти пуста. Сытый гость доволен. И всё правильно, наверное – грязные тарелки ведь оставляют на столе…

– Да чтоб я сдох. Что же ты со мной делаешь.

Снова падает занавес.

И последним, девятым валом в шторм на меня обрушивается поцелуй.

Я беспомощно отвечаю. Инкуб целует так, будто перечеркивает всё, что было до этого. Будто не он только что щурился сыто и надменно, будто не его губы кривила жестокая усмешка. Теперь эти губы впиваются в мои с какой-то лихорадочной страстью. Словно теперь это снова голод – только другой. У меня нет названия такому сорту голода.

С горячим выдохом отрывается от моих губ, прислоняется на мгновение лбом ко лбу.

И на этот раз действительно меня оставляет. Уходит порывисто, резко, обрывая разом весь миллион невидимых нитей, которые связывали нас только что. И каждую я чувствую, как невыносимую боль.

Колеблется тяжёлая бархатная ткань.

Я сползаю по стеночке и опускаюсь на пол. Всё тело потряхивает, перед глазами до сих пор пляшут искры. Остатки неотданного, лишнего Пламени жгут и кусают, злятся и рвутся к тому, кого больше нет рядом.

Он всё-таки нашёл способ отомстить. Но какую жестокую месть выбрал для меня!