Инкуб
Шрифт:
— Кто копировал мою память? — дождавшись конца процедуры, поинтересовался я.
— Я… — не стал запираться парень. — И совершенно об этом не жалею. Несколько написанных вами программ показались мне очень любопытными. Две из них я даже взял на вооружение… Кстати, на мой взгляд, если вас немножечко подучить, то получится очень даже неплохой аналитик…
— Копирование без ведома хозяина считается невозможным! — не обратив внимания на комплимент, буркнул я.
— Вы предлагаете мне просить его предоставить сейчас? — ухмыльнулся мой собеседник. — Не поздновато?
— Кто вы? Что вам от меня надо? — понимая, что начинаю злиться, рявкнул я. — Может, стоит меня развязать?
— Сейчас мой шеф закончит с вашей подругой и ответит на все вопросы. А пока будьте любезны уделить мне немного времени. Первый: какие эмоции я сейчас испытываю?
…Пока юноша терроризировал меня вопросами, я пытался разобраться в сути изменений,
— Фу, показалось! — успокоился он, стоило мне убрать маску. — Что-то с освещением… О, кстати, вот и шеф!
— Где? — Я попробовал повернуть голову за спину, где предположительно должна была находиться дверь в палату, но не смог — так сильно шея не выворачивалась.
— Идёт… Только что от лифта отошёл… Кстати, не один!
Близость Элли я ощутил задолго до того, как она зашла в мою палату, и тут же начал сканировать её сознание. И тут же успокоился: она была немножечко взволнована, слегка растеряна, но при этом испытывала сильное облегчение и надежду… Поняв, что ничего дурного с ней не произошло, я немного расслабился и приготовился к встрече.
— Ну здравствуйте, господин Рейг Олисс, друг и защитник госпожи Беолли! — хохотнул ввалившийся в палату здоровяк. — С вашей подругой и подопечной, как видите, всё в порядке, так что, думаю, если я отключу блокировку кровати, вы на меня не броситесь?
— Не брошусь… — кинув взгляд на возникшую рядом с кроватью Элли, буркнул я и попробовал подключиться к ней напрямую. Сопротивляться девушка не стала, а привычно кинула соединение. Заняться сканированием её комма я смог далеко не сразу — задохнулся от обуревающих её чувств! Боже, как она меня любила! Слегка приглушив эмо-блок, я кое-как справился со своими ощущениями и, решив, что наши личные проблемы можно оставить на потом, принялся за дело. Блок КТН-312-ЛЗЕ в её новом «Лаэртиде» отвечал всем нормам комитета по сертификации, а значит, защищал её от зомбирования. Да и в остальном комм функционировал нормально, хотя и отличался от привычного «Эль-Бео». Кстати, в лучшую сторону. Быстродействием, объёмом памяти и ещё несколькими второстепенными параметрами.
— Ну что, убедились, что вреда мы вам не причинили? — усмехнулся этот самый шеф, поймав мой успокоенный взгляд.
— Да… — Я не стал отрицать очевидное.
— Вот и отлично. Макс, ты свободен! — не поворачиваясь к подчинённому, командным голосом рявкнул он и, дождавшись, пока закроется дверь за пулей вылетевшим в коридор юношей, продолжил: — Думаю, что последнее, что вы помните — это момент аварии… Можете не отвечать — так оно и есть. Всё, что касается официальной версии происшествия, вы сможете просмотреть на новостных сайтах Сети часа через два-три, когда покинете это гостеприимное здание. Не вдаваясь в подробности, сообщу, что в настоящее время вы оба мертвы. Предвосхищая ваши вопросы, госпожа Беолли, скажу, что в условиях разразившегося биржевого кризиса наши специалисты за бесценок скупили акции вашей корпорации, так что в материальном плане вы ничего не потеряете. И хотя ваши счета пока заморожены, после того как всё закончится, вы сможете вернуться к нормальной жизни. До этого момента вы можете пользоваться теми средствами, которые перевёл на анонимные счета ваш друг и телохранитель, и ни в чём себе не отказывать. Единственное условие — не покидать этой планеты, так как вероятность вашей идентификации СГО за пределами системы составляет около девяноста пяти процентов. То есть слишком много… По нашим расчётам, операция по аресту лиц, причастных к серии преступлений, объединённых в дело под названием «Зомби», должна завершиться в течение недели. От силы — десяти дней. Так что ваш отпуск будет не таким
— Зачем нам поменяли коммы? — перебил собеседника я.
— После копирования ваши перестали нормально функционировать. Увы, иначе бы у нас не получилось.
— «У нас» — это у кого?
— У одной из немногих служб Лиги, зомбировать сотрудников которой до сих пор не удалось. Думаю, этой информации вам должно быть достаточно.
— Вы докопались до тех лиц, кто стоит во главе угла? — поняв, что большего не добьюсь, поинтересовался я.
— Да. Вы же чувствуете! — усмехнулся собеседник. — То, что вы — инкуб, нам тоже известно. И эта информация тоже останется конфиденциальной.
— Мы проходим по базам ПЗС?
— Нет. Они контролируются нашими оппонентами и большинством силовых структур, офицеры которых имеют к ней доступ. Можете быть спокойны.
— А на этой планетке царит анархия? — Мне стало смешно. — Что за система такая?
— Про Парадизо слышали? — расплылся в улыбке здоровяк. — Это она.
— Папа два раза там… то есть тут отдыхал! — подала голос Элли. — Рай для богатых… Он говорил, что тут есть всё, но стоит безумных денег.
— Именно так… И все эти нувориши заинтересованы в высшей степени конфиденциальности. Так что большинство систем идентификации и контроля не работают или работают, скажем так, в фоновом режиме. А служба безопасности планеты — это ширма, за которой скрывается одно из наших подразделений.
— Вы так спокойно об этом говорите… Мы что, обречены? — спросила девушка.
— Нет. Просто у нас есть все основания считать, что эта информация никогда не выйдет за пределы этой палаты. А господину Рейгу я планирую предложить поработать на нас… Но не сейчас, а эдак через недели две-три… Ещё вопросы есть?
Вопросы, естественно, были.
Отель с избитым названием «Корона» был роскошен настолько, что я порой терялся, пытаясь понять предпосылки, заставившие его хозяев, скажем, размещать в одних апартаментах два спортивно-косметических центра. Или восемь гостевых покоев. Или три бассейна. На мой взгляд, гости спокойно могли снять себе отдельные номера. Интерьеры комнат менялись чуть ли не два раза в день — мощные генераторы голограмм и адский труд обслуживающего персонала творили такое, что Элли периодически отказывалась заходить в спальню, считая, что попала не туда: стены, сдвинувшиеся за время нашего отсутствия вверх или вниз, меняли цвет и фактуру, мебель — форму и окраску, а потолок расцветал буйными картинами в тон к новому интерьеру. Единственным уголком, где можно было отдохнуть от этой фантасмагории, была маленькая детская, где имелся пульт управления эффектами, с которого я смог отключить функцию трансформации. Вторую и последующие ночи мы спали именно там.
Первые сутки я пытался разобраться в тех изменениях, которые произошли во мне во время процедуры по продлению жизни. В принципе таковых было немного — я просто в одночасье словно прозрел, поняв, что в мире есть другие люди, а не только моя хозяйка. В принципе это было довольно интересно — смотреть на других женщин, оценивать их стать, характер, соответствие внешности внутреннему миру. Только вот после каждого такого исследования становилось немножечко страшно: практически все местные красавицы оказывались похожи на гнилое яблоко. Яркая кожура и гнилая сердцевина. Способность к эмпатии здорово действовала на нервы — чувствовать, как, мило улыбаясь, женщина одновременно презирает тебя в душе, было невыносимо. Раньше мне и в голову бы не пришло вдуматься, как ко мне относится кто-то, кроме Элли, а сейчас, получив свободу, я не понял, что с ней делать.
Элли, видимо, догадываясь, что со мной происходит, старалась мне не мешать. И при этом тряслась, как осиновый лист, боясь, что я от неё уйду.
Уходить я не собирался — единственным цельным человеком в моём окружении была именно она, — но слегка дёргался от осознания факта, что она слишком сильно в меня влюблена. Я просто не был уверен в том, что в своей новой ипостаси смогу соответствовать её ожиданиям. И, кроме этого, немножечко боялся того, что не смогу быть с ней таким же искренним, как раньше. Поэтому почти двое суток я прослонялся по роскошному парку перед отелем, изредка загорая на пляже или поднимаясь к вершине небольшой, но очень живописной горы. Вечерами, возвращаясь в отель, я готовил ужин, беседовал с Элли на какие-нибудь отвлечённые темы, рассказывал о полученных за день впечатлениях и ложился спать. В ту же кровать, что и моя хозяйка, но пока сторонясь даже обычных прикосновений. Засыпать сразу не удавалось: чувствовать, как плачет растерянная девочка, было невыносимо, но и лгать ей в лицо я не мог.