Инкубатор для шпионов
Шрифт:
— Пока этого никто не знает.
— То-то и оно, — покачал головой Студень. — Правда, судя по состоянию внутренних органов, Мелешко был практически здоров.
— Давайте на пальцах, — попросил Турецкий. — Какое отношение и при каких обстоятельствах ишемическая болезнь могла иметь отношение к нашему «клиенту»?
— В основе ишемической болезни — атеросклеротическое поражение венечных артерий. Риск внезапно умереть в несколько раз выше у мужчин среднего и пожилого возраста, страдающих артериальной
— Мелешко был здоров?
— В кардиологическом отношении — да. Печень была не совсем в порядке. До цирроза — еще далеко. Кстати, не хотите ли завещать свой драгоценный орган нашему центру, Александр Борисович? Я думаю, ваша печеночка будет достойным экспонатом.
— Давайте без неуместного цинизма, — попросил Турецкий и вдруг оживился: — Секундочку! Не хотите ли вы сказать…
Студень кивнул:
— С медицинской точки зрения ответом могло быть — отравление.
— Та-ак…
— А при тяжелом отравлении алкоголем, если не будет оказана медицинская помощь, может наступить смерть от паралича сердца.
— Но ведь не было же алкоголя в крови? — уточнил Турецкий то, что ему и так уже было известно.
— Нет, — покачал головой Студень. — И никакой другой посторонней химии. А также никаких телесных повреждений. Только паралич сердца и выражение ужаса на лице.
— Не понимаю. Значит, просто жил, а потом бац — и умер? От сердечной болезни, которой не страдал?
— А почему нет? Чего в жизни не бывает, то в смерти случается, — философски заметил Студень. — Такие случаи истории известны. Вон, например, герой Русско-турецкой войны, генерал Скобелев. Он скончался при очень странных обстоятельствах. Поговаривали, что его отравили агенты Бисмарка. Подозревали и политическое убийство, и темные любовные истории. Официальный диагноз гласил: паралич сердца, а современники сокрушались: «Это как же так — паралич сердца? Это когда мы с вами умрем, у нас паралич сердца случится. А у такого человека не может быть паралича сердца!» Ну а что толку от разговоров? Был супермен, стал — хладный труп… — Студень глянул на часы. — У меня сейчас второй завтрак, не хотите присоединиться, Александр Борисович?
— Что-то аппетит пропал. Может быть, Мелешко лечился отчего-то? Принимал лекарства? Что-то перепутал? Или ему подменили? А потом рассосалось — за двенадцать-то часов?
— Разумеется, это предположить было бы проще всего, — кивнул Студень. — Но сами понимаете, мы все проверили. Проверили и эту баночку от «компли-вита». Витамины как витамины, никаких следов других химических элементов. Даже если бы он сожрал все пятьдесят штук… Но, судя по упаковке, витамины были открыты довольно
— Скорее, уж чье-то издевательство.
— Может быть и так, но это ваша епархия — делать подобные выводы. И вот что я еще хотел сказать. Прижизненное ЭКГ-исследование, которое удавалось провести перед смертью внезапно умерших, свидетельствовало, что в подавляющем большинстве случаев механизм остановки сердца связан с фибрилляцией миокарда желудочков. Так, скорей всего, было и в нашем случае. Точнее, в случае Мелешко. Стопроцентной гарантии дать нельзя, но вероятность весьма высока.
— Что такое фибрилляция?
— Хаотическое нескоординированное сокращение различных пучков сердечной мышцы, не дающее возможности полноценного сокращения сердца и заканчивающееся его полной остановкой. — Студень немного подумал и утвердительно взмахнул острой своей бородкой: — Полные кранты, короче говоря.
— Доходчиво. А как насчет внешних воздействий? Мелешко был здоров. Предположим все-таки, что он умер не сам, а его убили. Чем можно было вызвать эту самую фибрилляцию?
Студень посмотрел на Турецкого с нескрываемым одобрением:
— В самую точку, Александр Борисович. Допустим, что к его руке подвели ток, как вам такой вариант?
— Ну, допустим…
— При силе тока в пятьдесят — восемьдесят миллиампер появляется ощущение очень сильного поверхностного и внутреннего нагрева, боли в руке и в области груди. Затруднение дыхания. Дыхание парализуется через несколько секунд, нарушается работа сердца. При длительном протекании тока может наступить фибрилляция сердца.
— Но его должны держать — он же будет вырываться. Это же, наверно, больно невыносимо?
— О нет, вырываться он не будет! Тут главное — начать. Руки невозможно оторвать от электродов из-за сильных болей при нарушении контакта. Это, правда, если будет не переменный ток в пятьдесят герц, а постоянный. Но это уже частности.
— Но про паралич вы ни слова не сказали, — заметил Турецкий.
— Потому что он еще не наступил, — хмыкнул Студень. Но вот ему дают сто миллиампер» Тут уже фибрилляция сердца наступит через две-три секунды, а еще через несколько секунд — паралич сердца.
— Ага!
— Но ток к Мелешко не подводили, — совершенно непоследовательно сказал Студень. — Это мы с вами фантазируем, как оно могло бы быть. А у него на теле нет ни малейших следов ожогов. Даже самых крошечных.
— Нет? — упавшим голосом переспросил Турецкий.
— Нет.
— А через одежду?
— Тогда бы она сгорела в местах крепления электродов. Да и тем более были бы следы.
Издевательская баночка от витаминов не давала Турецкому покоя.