Инквизиция на выезде
Шрифт:
— Тебя здесь только не хватало, любезный брат! — Эрика тяжело дышала, будто сама только что пробежала добрую пару верст по лесу.
— Я спешил, думал, что не успею, — голос Юлия срывался от волнения. — Услышал вой и решил, что он убьет тебя.
— Упыри трусливы и по одиночке не так страшны. Но сегодня их было пятеро. И мне пришлось тяжко.
Эрика щелкнула пальцами — огненный шар взметнулся в воздух и осветил лежащие неподалеку черные туши. Твари походили на троллей, которые умерли, потом несколько месяцев пролежали в земле и слегка протухли.
— Откуда их столько? — прошептал Юлий, хотя уже знал ответ. Выходит, сон и слова демона были правдой.
— Здесь в древности произошло сражение между троллями и гномами. Павших в битве тут и похоронили. Чуть дальше до сих пор торчат тролльи могилы. Кто — то могущественный открыл эти могилы и поднял умертвий. И делает это снова и снова. Я каждую ночь убиваю восставших из мертвых. А следующей ночью они вновь оживают. Уже все заклинания перепробовала. Ничего не помогает.
— Хм! — Юлий слегка замялся и почувствовал, что краснеет. — Ты не пробовала прибегнуть к молитве? Искренняя вера в Русалку Небесную, молитва и покаяние могут спасти от нечисти.
— Молитва? — хмыкнула Эрика. Она выдернула меч из брюха твари и теперь чистила лезвие о снег. — Ты хочешь, чтобы я бросалась на упырей, вооруженная молитвой? Сколько мгновений продлится моя жизнь?
— Не только молитвой. Нужно верить, — тихо сказал Юлий. — Вы, чародеи, потеряли веру, от того все у вас наперекосяк, и жизнь не ладится, и мотаетесь по трактам, одинокие и неприкаянные.
Звонкий смех пронзил ночную тишину. Эрика запрокинула голову и хохотала вовсю. Ее волосы растрепались, глаза сверкали. Юлий взглянул на чародейку и невольно провел рукой перед глазами — для защиты от колдовства.
— Брат Юлий, ты разве не понял, что мы оба одинокие и неприкаянные? От того и живем вместе. Никому не нужные. Сколько продлится твой обет Русалке? Десять лет? А я буду одинокой всю жизнь. Любимый предал меня, а больше я никого и никогда не полюблю.
— Ты можешь отдать свою любовь Русалке, — робко заявил выездной инквизитор. — Небесная с радостью примет тебя и успокоит твою душу.
— От любовных ран нет лекарства. Когда — нибудь ты это поймешь.
Эрика вставила меч в ножны и посмотрела на храмовника:
— Дорогу назад знаешь? — спросила она. Юлий помотал головой.
Эрика усмехнулась, сунула руку в карман и достала черный камушек.
— Это поисковый амулет. С ним ты никогда не заблудишься. Всегда найдешь дорогу назад.
Она протянула камушек Юлию. Он взял и бережно опустил в карман мантии.
Обратно шли быстро и молча. Луна скрылась за облаками, стало темно. Эрика подбросила в воздух огненный пульсар — яркий свет разогнал черноту ночи. Идти стало легче. Когда вышли из леса, Юлий вдруг сказал:
— Завтра ночью поеду с тобой.
— Куда тебе? У тебя ведь даже меча нет, — усмехнулась Эрика.
— Попрошу Юрчика выковать меч из пыточных орудий. Таким мечом самое дело разить умертвий.
Эрика промолчала, лишь посмотрела на него долгим,
Когда рассвело, Юлий уже стоял у ворот кузницы гнома Юрчика и нетерпеливо ждал, пока старый гном откроет калитку и поворчит на ранних гостей, на выпавший снег и морозец. А потом и на Юлия, когда тот объяснил, чего хочет от кузнеца:
— Меч из пыточных орудий? Да там же сталь людская, некрепкая. Грош цена такому мечу.
— Орудия освящены молитвами братьев. Меч выйдет — крепче некуда. В самый раз для нежити.
— Чародейка с осени воюет с той нежитью. И никакого толку. Думаешь, мечом ты быстрее их одолеешь? Санька из арбалета их расстреливал. Стрелами с серебряными наконечниками. Со всего села собрали серебра, кто сколько дал, я отлил наконечники. Да все без толку. Ничто эту нежить не берет. Заговоренная она.
— Все потому, что народ у вас здесь — темный и неверующий, — рассердился Юлий. Не выспавшийся, с красными глазами, продрогший в лесу, он сердился на несговорчивого Юрчика и на Грязи эти Непролазные, чтоб им пусто было, на зиму, на мороз, и на Эрику, которая бросается в лес, не ведая, что ее ожидает. И против кого она осмелилась бороться.
— Вот ежели бы вы обратились к истинной вере в Русалку Небесную, глядишь, и справились бы с этой нежитью, — вздохнул Юлий.
Гном смотрел недоверчиво, хмурил кустистые брови.
— В Непролазных Грязях испокон веку три народа живет. Люди, гномы и тролли. Живем мирно, никому не мешаем. Бывают ссоры — как без них. Вот на той неделе Ванька Пустохвост повздорил с Эганом Каменным за границы участков. Ни один уступать не желал. Чуть до драки не дошло. Иванка с братом разнимали их, уговаривали. А к вечеру уже ссоры ни в одном глазу. Вместе браги напились и до утра горланили похабные тролльи песни.
— Я к чему: вера нам твоя, брат Юлий, здесь лишняя. Мы верим в старые приметы. Ласточки низко летают — быть дождю. Подушки на стол класть — к покойнику. В зеркало при свече не смотрись — демона узришь. С приметами нам как-то ближе, роднее. Нежели с далекой Русалкой. Чем она Грязям нашим помогла? Тем летом деньги на храм собирали — другой брат приезжал. С каждого дома по десять золотых. Дороговастенько. И храм не построили, и деньги не вернули.
— Так вы же сами и разграбили ту стройку, — возмутился брат Юлий. — С храмовников какой спрос?
— Да я и не спорю, что мы виновны. Но денег на храм больше не дам.
— Так хотя-бы молитвы разучи. Они денег не требуют. И в грехах покайся.
— У меня грехов нет, — проворчал гном. — Кузнец я. Живу честным трудом. Чего и тебе, брат Юлий, желаю. Вместо того, чтобы лясы точить, подсоби-ка мне лучше в кузне.
До самого обеда брат Юлий работал помощником кузнеца. Умаялся, как вол на пахоте. Зато согрелся от жара кузнечного горна — лучше некуда. И мантия высохла. К обеду меч был готов. Сталь от «дыбы» оказалась прочной и крепкой. Юлий вытянул руку — проверил баланс и с улыбкой поглядел на изящные гномьи руны, высеченные на рукояти.