Инквизиция: Омнибус
Шрифт:
Оргия оказалась обычным разгулом извращенных богачей. Сам Драко справится с телепатическими притязаниями женщины-змеи, но вот Леке, Гримм и Ракел?
Сексуальное наваждение накатывало волной. Невидимые пальцы забирались зрителям под одежду, поглаживали эрогенные зоны. Монокль не помогал. Ласкающие руки фантазий не боялись глаза Азула. Откуда они знали, какие струны в душе затрагивать, какие нервные окончания стимулировать? Ну конечно, им доступно то, что знает сам Джак. Именно так его касалась Мелинда, искушенная в искусстве соблазнения гейша.
Может быть, его Дама Смерти
Или сладострастные видения откроют дорогу демону похоти? Джак оказался свидетелем того, как Виталий Гугол сдался демону Слаанеша. «Дом Экстаза» — вполне подходящее место, чтобы стать одержимым. Подождать, пока страсть не начнет сочиться из каждой поры, стекать каплями, а потом добрести до зеркала, достать линзу-глаз и взглянуть на себя. Испуганный демон удерет обратно в ворп-пространство, а он, Джак Драко, станет Иллюмитатом.
Возможно ли это?
Пальцы-фантомы нежно и мучительно пробегали по телу Тайного Инквизитора. Он начал читать молитву на древнем языке основателей христианства:
Veni, Voluptas! Evo, oh appetitus con-curro lascive! [69]
Никогда прежде Джак не позволял себе произносить эти слова. Молитва противоречила вере в божественное предназначение Императора и отвергала благочестие страданий, взывала к персонифицированной похоти.
Зрители, подавленные неземным оргазмом, стонали и охали. Пары впали в забытье и совокуплялись на полу. Джак понял, что женщиназмея инициировала и усиливала эротические фантазии своих поклонников. Решетка ограждала ее от потерявших над собой контроль мужчин и женщин. Если ей удастся выползти из клетки, демоны похоти обязательно появятся.
69
Veni, Voluptas! Evoe, oh appeti tus concupisco lascive! (лат.) — Приходи, Наслаждение! Заклинаю стремлением вступить в сражение со сладострастием!
Они устремятся на сексуальные флюиды, как на маяк, заменят воображаемые образы на реальные.
Драко мобилизовал все свои силы, твердя провокационную молитву.
Ракел в исступлении стонала, охваченная бредовыми фантазиями.
Гримм тяжело дышал.
— Гриззл, Гриззл! — он вспоминал давно погибшую жену.
Леке хлестал себя по лицу левой рукой, монотонно и упрямо твердя имя Рогала Дорна.
Мардал Шутурбан хохотал и нес какую-то чушь. Чор, единственный, кроме Джака, не поддался наваждению.
Неожиданно Ламия вскричала:
— Один из вас не знал женщины с тех пор, как стал суперменом! Другой жаждет Леди Смерти!
Чор Шутурбан запомнил ее слова.
Аспекты Хаоса собрались у границы реальности. Они готовились проскочить туннель, вырваться из ворп-пространства и явиться во плоти. Во плоти Джака Драко? Или они приметили себе иную жертву?
Помутненное сознание пыталось оттащить Тайного Инквизитора от
Ламия забилась в угол клетки. Женщиназмея громко мяукала. Она одержима! Призванные Джаком силы Хаоса ворвались в водоворот психоэротической энергии Ламии.
Вздохи экстаза сменились криками боли, уже не нежные пальцы, а острые когти ласкали тела участников оргии.
Леке потряс Ракел, чтобы привести ее в чувство, затем несколько раз сильно ударил Гримма по лицу.
На телах любителей удовольствий появились кровавые царапины, следы невидимых когтей оказались вполне видимыми. Кровь капала на шелк и бархат.
На щеке Мардала Шутурбана пылал шрам.
Страсть переполняла его. В припадке безумия он вцепился в лицо Чора, вдавил пальцами глазные яблоки брата в череп. Чор закричал от боли, слишком обескураженный, чтобы сопротивляться. На губах Мардала выступила пена.
Впившись в губы брата страстным поцелуем, он надавил сильнее, проник в мозг.
Ламия трясла решетку, пританцовывая на уродливом мутантском хвосте.
Леке схватил Чора за руку, но ему не удалось снять кольцо. Не желая повредить дискету, он сунул дрожащий палец себе в рот и откусил его. Map дал в ярости хрипел, не отпуская голову умершего брата.
Подавив отвращение, Джак направил силовой жезл на клетку. Ослепительная вспышка осветила комнату. Ламию окружил искрящийся голубой ореол. Взрыв, направленный внутрь энергополя, поглотил женщину-змею и ее душу.
На стенах номера плясали тени. Джак выстрелил еще раз, но разряд оказался значительно слабее. Леке потащил обмякших, как марионетки, Ракел и Гримма к выходу.
В открытую дверь заглянула полуобнаженная нимфетка и, ахнув, застыла с разинутым ртом. Номер «Чувственность» с распростертыми на полу окровавленными телами походил на поле боя. Фосфоресцирующая тень обрушилась на служанку сверху. Она пронзительно закричала.
Следом за Лексом, поддерживающим вялых, апатичных Гримма и Ракел, Джак выскользнул из номера. Тени кинулись следом. Как мотыльки на пламя свечи, они налетели на голограммы голых девиц. Изображения изменились. Глаза красоток прищурились, затем вздулись и позеленели. Между пышных-ягодиц выросли извивающиеся хвосты.
Началась паника. Клиенты бросились врассыпную, вопя и переворачивая столы. Завыла аварийная сирена. В зал вбежали охранники. С криками «Ложись!» бывшие гвардейцы вступили в схватку с ожившими уродливыми голограммами. Джак и его спутники спрятались за мраморную статую обнаженной женщины. Пули и гранаты посыпались на посланцев Хаоса, вспарывая обивку стен, калеча посетителей.
Танцоры-акробаты давно сошли со сцены.
Зрителей волновало представление, разворачивающееся в зале.
В лимузине Леке выплюнул палец Чора изо рта. От водителя пассажиров отделял черный экран.
Ракел, наконец, обрела дар речи.
— Если Тод Запасник колдун, то я вижу Палец Славы, — заявила девушка.
— Я не колдун, — прорычал Джак.
Он укорял себя за то, что упустил возможность стать Иллюмитатом, дрогнул, когда Хаос возник перед ним так неожиданно и близко.