"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
– У меня мама и сестра. Они нуждаются в средствах, – наконец решился Хаазе. – Я единственный кормилец в семье.
Этот юнец начал его раздражать.
– И какого же дьявола вы взялись за наше ремесло, если вы единственный кормилец в семье!? Кто будет кормить ваших родственников, ежели вас убьют?
– Так другого ремесла я не разумел, наша семья не купеческая. У нас все мужчины были из воинов.
Волков ещё мог злиться на него, но он помнил, что и сам пошёл в солдаты из-за беды.
– Утверждением на офицерские
– Да, я знаю, господин генерал, – быстро заговорил Хаазе. – Я просто не знал, что вы будете распускать людей, а когда узнал, то полковник мне сказал, что все должности уже утверждены. Вот я и пришёл к вам; может быть, вы… Я ведь могу и в пехоте послужить вам. Может, даже старшим сержантом или ротным прапорщиком, если нет вакансии офицера.
Он замолчал. Барон же поначалу подумал, что сделать ничего не сможет, но тут вспомнил про то, что у этого молодого человека есть знания в артиллерии.
– Сержанты и прапорщики – это опытнейшие и храбрейшие из солдат. У вас нет опыта и про вашу храбрость мне ничего не известно. Но… – тут Волков сделал паузу и, подойдя к столу, на котором уже стояли кушанья, сел за него, – майор Дорфус повезёт сегодня мои пушки в арсенал герцога. Там для них будут делать новые лафеты. Вы останетесь при моих пушках.
– О! Большое спасибо вам, генерал.
– Вы особо не радуйтесь, ротмистр, содержание я вам выдам на два месяца, но вы на него роскошествовать не сможете. Я дам вам сорок талеров.
– Спасибо, господин генерал, – Хаазе опять кланялся Волкову. – Я… Мне этих денег хватит на все четыре месяца.
– Вот и отлично! Ходите в арсенал каждый день; если они будут тянуть или отнекиваться, сразу идите на приём к канцлеру, – «Надеюсь, он ещё продержится на своём посту хоть какое-то время». – Скажите, что от меня. И просите его повлиять. А заодно походите и посмотрите, почём у здешних оружейников кулеврины. Думаю прикупить одну, ведь одна треснула, и её пришлось бросить в лагере. Вот и посмотрите ей замену. Пишите мне в Фёренбург.
– Я всё сделаю, господин генерал, – говорил ротмистр и кланялся в который раз.
Уже темнело, а от графини никто за деньгами так и не явился. Волков, хоть и хорошо отобедал, снова стал злиться. И опять послал во дворец Максимилиана, хоть тот и отнекивался от такого дела. Но генерал настоял, на сей раз снабдив его инструкциями, как разыскать графиню. Но его верный знаменосец и в этот раз вернулся ни с чем.
– Что, так и не увидели её? – раздражённо спрашивал барон молодого офицера.
– Видел… Издали. Она, как меня увидала, так ушла сразу, едва поклонилась.
– Ушла? А что же вы не последовали за нею?
– Так она ушла на сторону Его Высочества, туда меня не пустили, – отвечал Максимилиан, кажется, первый раз на памяти барона выказывая своё недовольство.
– Секретаря, его вы видели?
–
– Убежал?
– Так этот трус во дворце все коридоры и чуланы, все комнаты знает, разве ж его там поймаешь?!
Как это было всё нехорошо. Волков хмурился: не хватало ему ещё беготни, скандалов и драк во дворце. Тут нужно было идти искать Брунхильду самому, как бы ему ни не хотелось этого делать. «Чёртова гусыня!»
– Спасибо, Максимилиан, больше о подобном я вас просить не буду.
Глава 40
Что ни говори, как бы он её ни крестил в сердцах именами разных домашних птиц, но графиня фон Мален совсем уж глупой не была, и в следующее утро с первыми колоколами, когда барон ещё не сел завтракать, была у него.
– Уж и к чему это вы, братец, посылаете своего грубого Максимилиана пугать тихих людей? – сразу начала она с упрёков, едва поцеловав «брата» в щёки. – Бегал, как бешеный, с кулаками по дворцу, топал сапожищами, ругался, мечом да шпорами своими звенел. Теперь о том разговоры по двору пошли. Все говорят, что люди ваши грубы и невежливы. Привыкли в походах к вашим варварствам.
– Потому что вы не явились за деньгами, – раздосадованно отвечал барон, – вы ещё вчера должны были уехать!
– Того никак я не могла сделать! – воскликнула Брунхильда. – Мне так быстро и вещей не собрать, да и карета моя не готова.
– Вздор! – воскликнул генерал. – Вы, что, там обоз собираете?! Пара платьев да две пары юбок! Два сундука всего-то. У вас служанки есть, вы же их не сами собираете!
– А кровати, а перины?! А занавески?!
– У вас, что, в поместье перин нету?
– Так там у меня простые, деревенские, я на таких давно не сплю! Я люблю перины тонкого пера. На других я не высыпаюсь. И посуду я не хочу тут оставлять. У меня стекло красное и серебро – разворуют. А мебель?! Мебель у меня дорогая. А гобелены? Тут в два сундука не уложиться никак.
«Перины она любит тонкого пера! Погляди-ка на неё, а в молодости спала на облитых дурным пивом лавках в поганом трактире и высыпалась». Волков ещё больше злился на неё.
– А с каретой вашей что?
– Почем мне знать, что с нею! Сломана, колесо какое-нибудь! Или ещё что! – легкомысленно заявила графиня.
– Я отправлю к вам человека, он посмотрит карету, – произнёс генерал. – И найдёт мастера.
Она машет рукой небрежно:
– Сама управлюсь, я за другим пришла.
Барон открывает шкаф и достаёт оттуда красивый кошелёк, протягивает его Брунхильде.
– Вот, берите. И уезжайте сегодня.
– Братец, спасибо вам, – она деньги, конечно, берет, но разговор на этом кончать не думает. Немного мнётся, не зная, как начать, но потом всё-таки решается. – Только вот этих денег мне не хватит, чтобы уехать.