"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Мало того, согласно Цензу, госпожа Фолькоф после кончины графа сохранит право на титул графиня, — сообщил мэтр Меделус.
Волков помолчал, обдумывая услышанное и спросил:
— Хорошо, и каково это поместье?
— Поместье сие невелико, но превосходно, — заговорил юрист, разворачивая бумагу.
А тут и брат Семион пожаловал, поклонившись нотариусам, он сел рядом с кавалером.
Меделус начал читать:
— Девице Брунхильде Фолькоф в случае, если примет она руку графа фон Малена, будет передано в имение во Вдовий Ценз поместье Грюнефельде. В поместье том пахотной земли четыре
Юрист сделал паузу, посмотрел на Волков и продолжил:
— После кончины графа графиня вступит во владение Вдовьим Цензом, если к тому времени разродится ребенком любого пола или будет обременена.
— Дозвольте взглянуть документ, — сказал брат Семион, когда нотариус закончил чтение.
Девятьсот талеров годового дохода! Семнадцать дворов крепостных мужиков! Это в два раза больше, чем было мужиков у него самого. Да, не мелочился граф. Видно, и вправду Брунхильда крепко присушила его. Волков даже стал уважать старого графа. Не жадничал старик. Уж, если что-то хотел, то не скупился.
— Что ж, — произнес брат Семион, — вижу, что на этом документе печать гильдии Нотариусов города Малена. Значит, намерения графа серьезны.
— Смею вас заверить, — произнес Меделус, — что намерения графа более, чем серьезны. Граф в нетерпении ждет вашего ответа и молит Господа, чтобы вы были к нему благосклонны. Граф передает вам, что все расходы по свадьбе берет на себя. И в свадебный дар передаст невесте еще и две тысячи талеров серебра. А приданного от вас потребует две перины и две нижних рубахи для девицы Фолькоф, больше ничего. Но просит вас об отказе от пышных свадебных тожеств. Свадьба будет проста и тиха. Он не хочет большого шума. У него и так будет много прений по поводу этой женитьбы с его родственниками. — Нотариус понизил голос, — сами понимаете, кавалер, его наследники будут не в восторге от того, что такой лакомый кусок, как Грюнефельде, уйдет вашей сестре.
— Я подумаю, прошу на размышление три дня, но коли согласие дам, выставляю условие, я хочу, чтобы таинство венчания проводил сам Епископ Маленский, — твердо говорил Волков. — И чтобы венчание было в кафедрале города Малена, а таинство было записано в кафедральную регистрационную книгу.
— Сие приемлемое требование, — согласились нотариусы, переглянувшись. — Мы передадим его графу, и думается нам, что никто против вашего желания возражать не будет.
— Ну, а раз так, то теперь, господа, прошу вас быть моими гостями и отобедать со мной.
— Мы бы с радостью, — заверил его старший нотариус, — но хотим вернуться ко графу сегодня, чтобы передать ваш ответ, а если сядем тут обедать, так до ночи вернуться не успеем.
Как уехали они, Волкову стали подавать обед, рядом сидел умный монах и в какой уже раз перечитывал бумагу.
— Очень щедрое предложение, —
Он явно был доволен, будто это ему предлагали поместье. Он буквально светился. Так улыбался, что кавалеру захотелось сжать свой рыцарский кулак и дать ему по его сияющей физиономии. Все дело было в том, что Волкову плевать было на поместье. Плевать!
Он не собирался отдавать Брунхильду. И чем сильнее ее просили, чем больше ей сулили, тем меньше он хотел ее отдавать. Сейчас он сидел и думал, как отказать графу. Только лишь об этом. А еще он думал о том, что она станет графиней и получит свадебный приз в две тысячи талеров и поместье по Вдовьему Цензу. И, может, так ей будет лучше, но… Станет ли лучше ему без нее? Нет. Перебьется она без графского достоинства.
Перебьется без серебра и поместья. Она останется при нем. И даже уже женитьба на ней перестала казаться ему оскорбительной. Он уже и не вспоминал, что она была трактирной девкой когда-то.
Когда же то было! Плевать на то. Все, чего он сейчас хотел, так это что бы она всегда была при нем, больше ничего. И если при этом она потребует от него вести ее под венец, то… Он согласится.
И он нашел способ отказать графу. Он собрался сказать тому, что она ему вовсе не сестра, а беспутная девица, подобранная им в деревне Рютте.
— …И неплохо было бы в то поместье съездить, посмотреть, каково оно, — бубнил брат Семион.
— Дай-ка мне бумагу и перо, — сказал Волков, не слушая его.
Пока монах отходил за письменными принадлежностями, на дворе раздался шум. Крики какие-то, и явно звучало его имя. Он насторожился и прислушался. Так и было:
— Господин дома? Дома? — кричал высокий голос, обладатель которого готов был сорваться на плач.
— Что там еще? — Волков встал. — Мария, кто там?
— Я сейчас выясню, — обещал монах и быстро пошел к двери.
Но не успел до нее дойти. Сначала в дом влетела перепуганная Мария, потом вошел Максимилиан, а за ним вбежал мальчишка.
Это был младший сын жены Брюнхвальда. Кавалер не знал его имени. Он не мог говорить, от волнения он подвывал и задыхался.
— Прекрати выть и успокойся. Говори, что случилось? — строго сказал кавалер.
— Господин, — всхлипывал мальчишка и тут же подвывал, — господин, ротмистра убили!
Тот страх, к которому Волков почти подготовился, навалился на него:
— Кого? — строго спросил он. — Да прекрати ты выть! Кого, говорю?
— Брю… Брюнхвальда, господин! Ротмистра Брюнхвальда.
— Кто? — мрачнея, спросил кавалер.
— Ротмистра Брюнхвальда, господин, — мальчишка, уже не сдерживался, он начал рыдать.
— Дурень, я спрашиваю, кто убил его? — заорал Волков. — Где он?
— Дома!
— Дома? У себя дома?
Но мальчишка завыл и, залившись слезами, отошел от него и сел на лавку, словно и не слыша кавалера.
Волков стал холоден, сух и деловит. Ни тени волнения, ни эмоций, он опоясывался мечом, колючим взглядом осматривая своих людей. Все они смотрели на него, ждали его слова, и он сказал абсолютно бесстрастно: