"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Волков отпустил разочарованного лодочника и, разворачивая коня, сказал молодым господам:
— Мы не едем в полк, едем в Эшбахт.
Те ничего спрашивать про письмо не стали, уж очень мрачен был сеньор. По лицу его было видно, что в бумаге пришла беда. И зря, как раз сейчас ему очень хотелось поговорить о своём старом друге, поговорить даже с этими глупыми юнцами, о человеке, который относился к Волкову… Наверное, как к сыну.
Он как приехал, сразу звал к себе брата Семиона, брата Ипполита, просил письменные принадлежности.
— Знаете, что епископ Малена умер? — спросил Волков, не поднимая головы от бумаги.
Кончено, они не знали, лица вытянулись, стали монахи креститься, молитвы шептать.
— А знали вы, что он из фамилии
И этого братья не знали.
— Ты, — Волков ткнул в брата Семиона пером, — на церковь Эшбахата благословлён был епископом, бумагу не потерял хоть?
— Да что вы господин, всё как положено, первым листом в церковной книге лежит, — отвечал монах.
— Хорошо. Брат Ипполит, брат Семион едет сегодня в Ланн, тебе придётся заменить его на службах в храме, — говорит Волков тоном, что не допускает даже мысли о возражениях.
— Господин… Я и не знаю, всех обрядов, — пугается брат Ипполит.
— Он справиться? — теперь Волков спрашивает у брата Семиона.
— Брат Ипполит человек ума отменного, что не знает, то по псалтырю прочтёт, — отвечает тот.
— Хорошо, ты же поедешь в Ланн.
— К архиепископу?
— Нет. К нему я позже сам поеду. Ты поедешь к аббату монастыря Святых Вод Ёрдана, казначею Его Высокопреосвященства брату Иллариону. Надеюсь, ты помнишь такого?
Брат Семион кивал, он помнил казначея курфюрста. Наверное, второго человека по значимости при дворе принца.
— Передашь ему письмо от меня, а на словах скажешь, что нужен тут для дела общего отец твёрдый в вере, чтобы опорой мне был. Мудрый такой, как отец Теодор, вряд ли уже найдётся. Так хоть твёрдого пусть найдут.
Монахи кланялись и уходили, а сверху уже переваливалась старая монашка, за ней шла и жена. Слуги чёртовы, всё всегда слышат. У обеих уже слёзы в глазах:
— Господин, что, преставился наш епископ? — с дрожью в голосе спрашивал мать Амелия.
— Преставился. По утру.
— Поеду, хоть в последний путь провожу, — рыдала старуха.
— Никуда ты его не проводишь, сиди дома. Его повезут в фамильное поместье, отпевать там будут, хоронить в семейном склепе в семейной церкви.
Женщины дружно завыли, закрывая рты платками. Хотя жене-то из-за епископа что рыдать?
И чтобы не выть с ними, Волков встал и быстро пошёл на двор. А там, сев на коня, поехал в полк. Куда же солдату ещё податься.
Глава 14
В последние два дня полковник кавалер был в полку безотлучно. Ел вместе с офицерами, с ними же занимался делами, первыми из которых было получение тягловых лошадок от купцов без денег, под расписки. Купчишки артачились, но уговорить их всё-таки удалось, предложив за конскую голову на два талера больше обычного. Теперь его общий долг перед купцами Фринланда был почти шесть тысяч талеров. Ну и ничего. Тем более, что пока он отдавать этот долг не собирался.
Трубачей нашли хороших. Два красавца, и по одежде, и по делу. Бертье переманил их из Эвельрата. Барабанщиками пока оставили мальчишек. Как только трубачи приехали, так стали уже солдат выводить на построения, на боевое слаживание. Чтобы к друг другу привыкали, чтобы сержанты знали своих людей, а люди узнавали своих сержантов в строю, чтобы учились слышать сигналы и приказы. Капитан-лейтенант Брюнхвальд нашёл хороший холм рядом с лагерем. Холм возвышался над просёлком, что тянулся по берегу реки, через заросшие репейником и лопухами пустыри. Места там хватало, чтобы разом выстроить всех людей, что есть. Брюнхвальд ставил на холм стул, ставил флаг с гербом Волкова, садился под едва колышущийся от весеннего ветра тяжёлый стяг, расставлял рядом трубачей и кричал мальчишкам барабанщикам:
— А ну-ка, бездельники, играйте «Строиться»!
Мальчишки бодро играли дробь. Солдаты, подгоняемые сержантами, становились вдоль дороги в колонны по четыре. Первый ряд — рота самого Брюнхвальда, четыреста двадцать человек отличных солдат,
Барабанщики бьют дробь.
Капитан-лейтенант морщится — строятся солдаты медленно, несмотря на окрики и ругань сержантов. Нужно больше тренироваться, иначе полковник доволен не будет. Второй линией, за дорогой, вдоль берега реки, становятся стрелки. Арбалетчик, ротмистр Джентиле, ставит своих людей в два ряда. Их всего сто сорок восемь человек. Они явились на учения со своими большими раскрашенными роскошными щитами, в отличной яркой одежде, часть из них — с большими рессорными арбалетами, которые без воротов и не натянешь. Из таких арбалетов длинные болты под хорошим углом могут пробивать кирасы с тридцати шагов. Построились, ряды ровные. Встали так, что смотреть любо-дорого, сразу видно — отличные солдаты. А левее ламбрийцев встали аркебузиры и гордость Волкова — мушкетёры. Командуют ими капитан Роха и «сопливые» ротмистры Хилли и Вилли. Ясное дело, что им сержантами быть рано, но Роха убеждал полковника, что лучше них в его ротах никто с мушкетом не управится, да и солдаты, что много старше мальчишек, им перечить не смеют. Ведь молодые офицеры с первых дней в его войске. И как ни крути, а кое-где с Волковым уже побывали и кое-что уже повидали. Может, им и не хватает навыков командиров, но уж храбрости в них хоть отбавляй, это Волков ещё по Фёренбургу понял. А ещё у обоих молодых людей большая тяга к учению. Волкова, Брюнхвальда, Роху всегда слушают со вниманием. Оба старательные. Так и быть, пусть пока побудут ротмистрами. Стрелков у Рохи почти сто девяносто человек, восемьдесят семь их них — мушкетёры.
Как только все построились, приехал сам полковник со своим выездом. Все при оружии и доспехах, и Волков не исключение. В полном великолепном своём облачении, только перчатки и шлем не одеты. И под малым своим знаменем, что нёс Максимилиан.
Бросил поводья коня одному из братьев Фейлингов, поднялся на холм к своему лейтенанту, сел на раскладной стул под своим главным знаменем. Тотчас ему подали стакан с вином. Выезд почти весь спешился, стал за командиром. Поставив между ног меч, Волков опёрся на эфес, осмотрел строй.
Первыми рядами, поротно, стояла пехота, за ними, в десяти шагах, арбалетчики и стрелки.
— А что Гренер? Когда с кавалерией будет? Не писал вам ничего? — спросил Волков у Брюнхвальда.
— Писал, — отвечал тот сразу, — обещал быть сегодня к вечеру.
Было решено, что кавалерию, набранную в Малене и окрестностях, поведут на запад графства, туда, где река ещё мелка и изобилует порогами и где её можно пересечь вброд, а не грузить почти семьдесят лошадей с припасами и всадниками на баржи у амбаров и переправлять на другой берег. Такая переправа обошлось бы в копеечку. А Брюнхвальд деньги кавалера исправно экономил.