"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

Конофальский Борис

— Да вы, поди, и сами знаете зачем я приехал, — отвечал кавалер.

Брат Илларион снова налил вина в стаканчики:

— Знаю, приезжал ваш человек, жаловался на нового епископа. На брата Франциска, кажется, он вам совсем не пришёлся?

— Да как же он может мне прийтись, если он сразу встал на сторону графа и герцога. Говорит, езжай к герцогу каяться, и с графом замирись. И не потому, что он прав, а потому что он граф.

— А что с графом у вас за раздор?

— Из-за поместья, что было обещано моей сестре по вдовьему цензу.

Граф теперь отдавать не хочет то, что его отец обещал. Думал, мне новый епископ помощью будет, а он…

Волков развёл руками, а Брат Илларион вздохнул и стал серьёзен:

— Отозвать отца с кафедры дело непростое. Совсем непростое. Святые отцы годами ждут епископскую инфулу. И простолюдинов среди них нет. Отозвать епископа с кафедры — считай, всю фамилию его оскорбить. Курфюрст на это не пойдёт.

— А если епископ паству не обретёт?

— А что, брат Франциск может не обрести паству в Малене? — с сомнением спросил аббат.

— Очень даже может быть, — уверил его кавалер. — Людишки в городе его не полюбили, не пришёлся он. До отца Теодора, царствие ему небесное, отцу Франциску далеко.

— До отца Теодора всем далеко, да благословит его душу Господь, — тут казначей задумался. — Что ж… Тогда другое дело. Это всё меняет. Я попробую поговорить с Его Высокопреосвященством.

— Буду вам очень признателен, святой отец.

— А у вас есть кандидатура? Кого бы вы хотели видеть на кафедре Малена? Человека светского и не спросили бы, кого на кафедру ставить, но вы ведь рыцарь божий, почти наш человек. Так что хочу знать, кого вам на кафедру надобно. Надеюсь, вы видите там не того брата, что вы присылали ко мне недавно?

— Отца Семиона? — Волков засмеялся. — Нет, хотя отец этот весьма сведущ во многих делах. Мне нужен человек твёрдый и смелый… — он на мгновение задумался. — Помнится, в комиссии, которую я сопровождал, был такой, брат Николас его звали. Кажется, человек он умный и честный.

— Брат Николас? — аббат Илларион задумался. — Что ж, выбор хороший. Человек тот в вере твёрдый и дело своё знающий крепко, тем более брат мой по монастырю. И недавно стал главой комиссии Святой Инквизиции. Но два недостатка есть у этого кандидата.

— Что за недостатки?

— Служб он почти не вёл, ритуалов не знает, он ведь инквизитор, — тут монах усмехнулся, — как и вы. Впрочем, то недостаток малый, он умён и быстро обучится.

— А какой же недостаток большой?

— Рода он совсем незнатного, — отвечал казначей Его Высокопреосвященства. — Рода он простого.

— Тем более он мне там нужен, не будет воображать из себя, а будет дело делать, — сказал Волков. — Без хорошего епископа мне в Малене не быть.

Кажется, умный монах его прекрасно понимал:

— Значит, брат Николас вам нужен? Что ж, как пожелаете. Сами к архиепископу пока с этим делом не ходите, я хочу знать, что он будет отвечать на эту просьбу.

Волков кивал. А монах продолжал:

— Буду говорить с ним завтра, как раз у меня доклад. И предупреждаю

вас сразу — не обольщайтесь, дело сие почти безнадёжное. Убрать знатного человека с места — дело совсем не лёгкое. Но всегда есть средство, что может эту скалу сдвинуть.

— Серебро, — догадался Волков.

— Курфюрст всегда нуждается в деньгах, — монах чуть улыбался, и улыбка эта была грустной. — Всегда помните об этом, друг мой.

Волков встал:

— Говорят, мужики за два года бунта награбили немало. Если я вернусь с победой, доля моя полковничья — деньги будут.

— Да благословит вас Господь. Надеюсь, вы побьёте мужиков, да наставит Господь их заблудшие души на путь истинный. Вы там, пожалуйста, не усердствуйте, на рожон не лезьте, — отец Илларион осенил рыцаря крестным знамением.

Кавалер вышел из скромной приёмной казначея:

«Серебро. Годы идут, а тут ничего не меняется. Им по-прежнему надобно серебро».

Ему, конечно, хотелось повидаться с архиепископом, чтобы без промедления и обиняков пожаловаться на присланного епископа и просить нового. Но раз казначей говорит, что будет лучше, если сначала он сам поговорит с курфюрстом, то так тому и быть. Никто не мог лучше знать верных подходов к Его Высокопреосвященству, чем его казначей. Поэтому кавалер проехал мимо роскошного дворца курфюрста и поехал в центр, к другому красивому дому, что стоял как раз на той же площади, что и городской магистрат.

Было у него дельце, до которого никак не доходили руки. Но в этот раз, пока Брюнхвальд ещё не довёл полк до Ланна, он решил с делом покончить, пока есть время.

Кавалер и его люди остановились у коновязи. Максимилиан тоже спешился и пошёл за сеньором.

Людей тут было, конечно, меньше, чем у убогой кельи казначея архиепископа, но купчишки, всякие писари, приказчики, прочий подобный люд толпился и тут.

В дорого убранной, с гобеленами, с подсвечниками и хорошей мебелью приёмной было несколько посетителей, они терпеливо ждали, рассевшись на лавках у стен и разглядывая гобелены с охотами и битвами. А молодой секретарь, в чёрной одежде по последней моде и с большим кружевным воротником, стоял за резным пюпитром из красного дерева, он был занят. Юноша пролистывал толстую книгу, делал в ней заметки. На кавалера он бросил короткий взгляд, и, видно, не сочтя его фигурой значимой, снова уткнулся в книгу.

— Любезный друг мой, — давно отвыкший от такого пренебрежения Волков решил всё-таки быть вежливым, — сообщите штатгальтеру, что имперский полковник, кавалер Иероним Фолькоф фон Эшбахт желает видеть его.

На сей раз взгляд секретаря длился чуть дольше, а потом он пером обвел присутствующих людей и ответил:

— Сии господа также ожидают приёма.

Волков ещё раз осмотрел людей — купчишки. Они и дальше тут могут сидеть хоть неделю.

— Я тут проездом, ждать не могу, а господам этим — им на войну не ехать. Прошу вас сообщить обо мне штатгальтеру немедля.