Инквизитор. Омнибус. Пенталогия

Абнетт Дэн

— Ханджар Острый — это Понтиус Гло, — сказал я.

Гидеон был удивлен и пришел в возбуждение. Пророчества ничего не говорили о Понтиусе. Ханджару удалось спрятать свою истинную сущность даже от эльдаров.

— Зачем ему преследовать тебя? — спросил он.

— Безопасность. Я один из немногих, кто знает, что он все еще существует. С прискорбием должен признаться, что он существует благодаря мне. Кроме того, он ищет кое-что, чем, на его взгляд, я обладаю.

— И чем же?

У меня не оставалось другого выбора, кроме как рассказать ему все. О своих

делах с Гло, Марлой Таррай, о Малус Кодициум…

— Выходит, ты не шутил, когда говорил, что перестал быть тем пуританином, которого я когда-то знал, — сказал он.

— Шокирован?

— Нет, Грегор, совсем нет. Я думаю, что радикализм неизбежен. Все мы становимся радикалами, когда понимаем, что необходимо как можно лучше изучить своего врага, чтобы одолеть его. Настоящая угроза исходит от ультрапуритан. Пуританство питается невежеством, а невежество — самая большая опасность из всех. Не стоит думать, что путь радикала будет легким. В конечном счете даже самый осторожный и ответственный радикал будет поглощен варпом. Но истинным мерилом станет то, как много добра сможет принести Империуму этот человек прежде, чем его затянет слишком глубоко.

— Есть еще кое-что. В сознании дочери Понтиуса я видел образ бесплодного мира, очень похожий на тот, который, как ты говоришь, возник в видениях эльдара. Мир называется Гюль.

— Позволь мне разобраться в этом, — сказал он и, развернув свое силовое кресло, покатил обратно к лагерю.

Рейвенор пригласил меня в этот отдаленный мир джунглей, потому что Промоди возникла в видении эльдара. Ханджар Острый недавно побывал здесь, возможно, всего за шесть недель до его прибытия. И Гидеон намеревался узнать зачем.

Команда Рейвенора насчитывала примерно десяток человек — несколько техников, шесть астропатов и археолог по имени Кензер — седой мужчина, которого я видел в палатке.

— Но на Промоди нет никаких руин, — заметил я Кензеру после того, как нас представили друг другу.

— Уже нет, сэр, — согласился археолог. — Но существует убедительная теория, что Промоди некогда был одним из нескольких миров, населенных древней культурой.

— Насколько древней?

Он нервно взглянул на меня.

— Дорассветной.

Цивилизация, существовавшая до возвышения человечества. Это было поразительно.

— Значит, эта убедительная теория, — надавил я, — пришла от эльдаров?

Ему не хотелось отвечать на вопрос, но мой статус не оставлял ему выбора.

— Да, сэр. Но эта культура предшествует даже им. И была мертва еще до того, как они вышли к звездам.

Техники Рейвенора с момента его прибытия на Промоди проводили осмотр мира, используя помощь астропатов. Они изучили поверхность и атмосферу планеты в поисках признаков визита Ханджара, пытаясь отыскать следы приземления, остаточные загрязнения от выхлопов техники, отзвуки человеческих сознаний. Теперь они были уверены, что лагерь, разбитый на болоте, расположен неподалеку от того места, где Ханджар высаживался на планету. Астропаты уже готовились к грандиозному аутосеансу, намного более масштабному,

чем мне когда-либо доводилось осуществлять.

Гидеон позвал меня в свою палатку.

— Гюль — это название планеты, — сказал он.

— Мертвый мир из видений?

— Весьма вероятно.

— И где это?

— Мы не знаем.

— Кто это «мы»? Откуда эта информация?

Рейвенор вздохнул.

— Лорд провидец? — позвал он.

Один из внутренних экранов отошел в сторону, и из соседней комнаты появилась очень высокая фигура в длинном балахоне. Одеяние было сшито из мерцающего синего материала, сверкавшего, словно переливчатый шелк, но казалось более тяжелым и текучим. В воздухе повис странный, приторно сладкий аромат, напоминающий запах пережженного сахара. Стало ясно, что мне никогда не увидеть лицо, скрытое под капюшоном.

— Эйзенхорн, — произнесла фигура.

Это не было вопросом. Мелодичные звуки окрашивались странной интонацией, к повторению которой ни один человек не мог даже приблизиться.

— С кем имею честь? — осведомился я.

— Книга находится в его плаще. — Фигура обращалась к Рейвенору, демонстративно проигнорировав меня. — Прискорбно, что он так оскорбительно небрежно обращается с ней.

— Грегор?

Я извлек Малус Кодициум из кармана. Фигура сделала охранительный жест рукой, затянутой в перчатку.

— Боюсь, что с этим оскорблением твоему приятелю придется смириться, — сказал я. — Я никогда не выпущу книгу из рук.

— Она осквернила его. Она тлеет в его крови. Она подчиняет его демонам.

— И, без сомнения, делает еще много всего прочего, — парировал я. — Но бросьте один взгляд в мое сознание и попробуйте после этого сказать, что я не стремлюсь спасти всех нас.

Я вызывающе убрал ментальную защиту, и хотя желание эльдара заглянуть в мое сознание было очевидным, он к нему даже не притронулся.

— Рейвенор поручился за вас, — через несколько мгновений произнесла закутанная фигура. — Мне этого достаточно. Но ближе не подходите.

— Итак, как мне вас называть?

— У вас нет в этом необходимости, — упрямо ответил эльдар.

— Прошу вас, — встрял Гидеон, явно чувствуя себя неловко. — Грегор, ты можешь обращаться к моему гостю «лорд провидец». Господин, возможно, вы могли бы рассказать Грегору о Гюль?

— В Первые Дни раса явилась из вихря и поселилась в этом пространстве. Семь миров они сотворили, и наибольшим был Гюль. Затем они ниспровержены были и не оставили следа.

— Из вихря? Значит, из варпа? Вы говорите о расе демонов?

Лорд провидец ничего не ответил.

— Вы говорите, что демоны однажды колонизировали семь миров в нашей реальности?

— От войны бежали они. Король их был мертв, и шли они хоронить его. На могиле его возвели первый город, а затем сотворили вокруг еще шесть, дабы навеки почтить его память.

— Гюль — могила короля демонов?

Ответа не последовало.

— В чем дело? Вы собираетесь отвечать только через раз? Гюль — это мир-гробница? Туда отправляется Гло? К могиле демона?