Иннокентий
Шрифт:
— Дураки и есть! — жестко ответил Шошенский. — Ты почему не проследил, куда этот засранец рванул?
— Так мы…
— Сейчас разгребай за вами. Эх, молодежь, вы еще жизни не видели. Свисток вам зачем дан?
Внезапно до Иннокентия дошло, что молодые годы мастера как раз пришлись на время сталинских репрессий и войны. Точно, им до его ума далеко. Упавшим голосом он спросил:
— Что делать будем?
— Снимать штаны и бегать! — затем Шошенский успокоился, и поворачивая к больнице, заявил. — Следователь правильно посоветовал, хоть и шел на осознанное нарушение. Тебе надо снять
— Василий Макарович, вот я что-то не догоняю. Если это маньяк, то почему все-таки меня мурыжат?
Их и в самом деле приняли первыми и долго не задержали. Сказали, что бумагу в милицию пришлют они сами, или те заедут за ней. Троица вышла на свежий воздух и остановилась в тенечке.
— Что ты все заладил маньяк, маньяк. Нет в Советском Союзе маньяков!
— Да я же его глаза видел. Потому и действовал жестко. Ему свидетели живыми были не нужны. Неужели в газетах ничего не писали?
Шошенский и Нечаев переглянулись. Первый обронил:
— Да рассказывали, что в области находят трупы женщин. Но у нас в районе ничего не было.
— Гастролер, значит.
— Кеша, ты откуда таких словечек набрался?
— Читаю нынче много. Время появилось.
— И чего-то не того. У тебя и так проблем выше крыши. Пьешь, отлыниваешь от работы, не ведешь общественной жизни.
— Но я же исправляюсь.
— Исправляется он, — Макарыч покачал головой. — Поехали в горотдел, были у меня там знакомые. Милиция и сама замазалась. Тебя арестовали без доказательств, помощи не оказали, протокол не составлен. Сплошные нарушения.
— Так всех на усиление вызвали, — и когда это Нечаев успевает все разузнать? — При мне звонили сотрудникам, из дома выдергивали и даже из отпусков.
Шошенский задумался:
— Значит, дело серьезное. Так что, Иннокентий, следи словами. А мы тебе хорошие характеристики с работы обеспечим. Да, Петя?
— Будут. Он же человека от верной смерти спас!
Воскресенье со всеми задуманными планами пропало. Промурыжили Васечкина в горотделе целый день. Сначала опрашивали местные во главе с капитаном следователем. Затем в него вцепились какие-то серьезные дядьки.
«Настоящие сыскари» — определил моментально Иннокентий. Они совсем не были похожи на гламурных или, наоборот, совершенно неадекватных героев сериалов из будущего. Или так люди за эти десятилетия изменились? Но глазами с ними лучше было не встречаться. Потому Кеша отвечал четко, подробно и по делу. Но и мужикам надо отдать должное, они ему поверили сразу. Двое из группы приезжих тут же куда-то исчезли.
— Кто тебе подсказал побои в травмпункте снять? — спросил его полковник. Приезжие опера были без служебной формы, но обращались к старшему подчеркнуто уважительно по званию.
— Следователь.
— Молодец. А вот остальные ваши пеньки трухлявые. Ну, мы с этим разберемся. Парень, ты хоть ел сегодня?
— Так, утром чаю попил.
Полковник покачал головой:
—
Столовая сегодня не работала, и капитан по совету доставил Кешу в «стекляшку». Районные выпивохи были на рабочем месте, но, видимо, у них сработала некая чуйка, к Васечкину не лезли, а вскоре потихоньку исчезли. Да и хабалистая продавщица обслужила их подозрительно быстро и с почтением. Перекусив, он попросил опера заехать домой переодеться.
И уже в коридоре отдела они внезапно столкнулись с амбалом. Того вели целых два вооруженных милиционера. Разбитая морда маньяка хищно ощерилась:
— Тебе конец, дружинник! Мы еще встретимся!
Конвойные подхватили задержанного амбала под руки, еле сдерживая того, и потащили вперед.
Опер задумчиво перевел взгляд на Кешу:
— Ничего себе, горилла такая! Занимаешься чем?
— Да так, разным.
— Понятно. Спортсмен, так и запишем.
— Товарищ капитан, а он и в самом деле маньяк?
Офицер мрачно посмотрел на парня:
— Только я тебе это не говорил. У нас восемь нераскрытых дел. И девять трупов. Так что если это он, куча людей должна тебе свечку поставить. И не боись, полковник тебя в обиду не даст. Он человек справедливый.
Домой Васечкин попал лишь к вечеру. И нашел в дверях записку от Макарыча:
— Отдыхай. На работе все решу. Выпишут больничный. Но халтура себя сама не сделает.
«Вот жук!»
Делать ничего не хотелось и сразу после душа Иннокентий рухнул в постель и заснул.
Глава 10
Перемен требуют наши сердца, Перемен требуют наши глаза
Июнь незаметно перешел в жаркий июль. Иннокентий Петров-Васечкин был вынужден констатировать, что если окружающий его мир и является сном, то очень уж продолжительным и реалистичным. Неизвестно каким образом и за какие такие грехи, но после смерти его занесло именно в Союз нерушимый республик свободных образца тысяча девятьсот семьдесят пятого года. То есть времена жуткого Брежневского «застоя». Этими словесами господа либералы по собственной дури обозвали золотой период жизни России в двадцатом веке. Ну, кому застой, а кому расцвет. Фильмы штампуют каждый год сотнями, чтобы было, что в будущей Росиюшке по праздникам в телевизоре смотреть. Книги выходят огромными тиражами, заводы колосятся, поля строятся. Безработных в державе нет!
Хотя лучше бы он попал год в девяносто восьмой, закупил долларов по дешевке и дождался дефолта, а потом рванул в столицу. Во время, когда можно было открывать свой бизнес. И Кеша даже знал какой. Найти крышу от ментов или конторских, начать возить тачки с Европы, а затем и вовсе стать дилером. В начале нулевых можно было еще купить квартиру в центре за вменяемые деньги. Эх, а там и Доминикана или еще какое-нибудь приятное место для жизни. Как кинуть на бабки кучу народов, он отлично себе представлял. Тут главное — смыться быстрее, чем о тебе подумают.