Иночим великанов
Шрифт:
Вокруг всей этой широкой площади щербинками гнездились лазейки, и небольшие буколические лавки, допустимые королем, уходя по широким улицам, в дали прижитых у стен фасадов домов, по вымощенной дороге всей обступившей крепости. Ни грязи мелких поселков, ни широких ратуш в округе широко плаца, не допускалось, отчего все напоминало не мрачное обиталище узурпатора с не просыхающем от потчевания кровью эшафотом, или выведшего из ума седого маразматика, которых везде чувствует угрозу своему правлению, а вполне цивильный город, растянутый на многие сотни метров к жилым укрытым поселением за стеной. Правление Сибульта младшего, доставляла
Но Зигав и Дориль упрямо пропуская все пробивающиеся сквозь мрачность красоты, плутали меж словно воронённых каменных стен простиравшегося по округе непреступного замка, с пристройками брезжащими флигелями лавок, и изголодавшейся до дождя черепицей свежее обработанных известкой намечающихся близь них домов, под призором редких с вышек стен дозорных. В такую погоду с рассвирепевшим ветром все постепенно скрывались в свои глубокие ниши или отбывали к отдаленным домам, не решаясь высунуть носа, убирая рассыпчатый товар, или тот, что не переносил влаги, отчего улица почти всецело принадлежала им. То, что нужно.
Вид Зигава и прежде до коликов нервировал лавочников, единодушно, как и ратников, которые звеня кольчугами, старались привлечь внимания иноземца своими язвительными подначками, исключительно сконцентрированным в русло его макияжа, или косы, но посол был непреклонен и кремне-стойкий ко всем осаждающим его улюлюканьям и зубоскальствам. Он шел осанисто и, постукивая по утопленной плитке своим безупречным жезлом, на редкость вызывающее задирал голову и нос, что к слову подбешивало и самого Дориля. Но тот минуя их променад все же зачал разговор, под тенью нависших тряпок, которые уже недоброжелательно развивались парусам подъятые недобрым дуновением освирепевшего ветра, захаживавшего с вытянутого крыла двора вблизи жилых построек.
– Я бы хотел прознать, как все прошло, и как мы поступим дальше? – он сказал это тихо, согбенно плетясь за его коренастой спиной и мятником косы, и от равнодушного безмолвия посла уже вознамерился повторить. Но ответил тот, только тогда, когда, скрывшись за трескучей ступицей воза, и под телесным воздействием Зигава они нырнули в небольшой лаз, клином меж углов стен и боковой лавкой, за которым обычно скрывались страстные любовники. Прижимая его к каменной кладке, вместе с ароматами чебреца, и поглядывая в серую расщелину, Зигав временно безмолвствовал, и будто ожидая тех, кто осторожно плелся, следом выслеживая их меж редких сермяг. И, не дождавшись, он распустил сильные пальцы в кольцах с ворота, до смерти перепуганного Дориля, которых все это время ожидал, что скрытый клинок, что был наперевес у него под черной мантией, покажет свое лезвие, вышедшее из его лихорадочно дрожавшей спины.
– Как звали опоздавшего князя? – все так же мелодично заломил Зигав, не отрывая своих подведенных глаз от проема меж стен, на плитку и пересечение кладки к открытой улице. Их скрытность напоминала собой жилку мяса, застрявшую в щербатых зубах.
– Это виконт Джоаль… Я проследил за ним, как ты и требовал, – жалобно и тихо ответил тот осунувшись, чья русая челка спала на болотистые глаза налипав к стучавших взмокшим жилами вискам, а выражение стало по-детски, угодливым, как при укоре родителя, что отвел
– И? – повернул он к нему свои завитые усы, и вытянутую бороду, покамест коса спала с правого плеча за спину. Они все ещё ютились в мрачной и промозглой алькове, чудом не промышляя невольным челобитьем.
– Он справились в кабинет короля, как мне передал лакей. А потом, по первой выдворялся король, а следом уж он. В руках у него имелся свиток, который он ревностно прятал за пазуху…
– Что было на свитке? – тут же требовательно настоял на ответе Зигав, у которого казалась, прорезался огонь в карих глазах, а синий тюрбан его покачнулся. Интонация журила не хуже раскаленного железа по незащищенной коже.
– Печать сургуча с пометкой… скорее всего перстня, – насилу вжался в стылую стену Дориль, который, не переставая дрейфить от вербального гнета Мереза, робко наблюдая за его нависшей нетерпеливостью, шмыгая носом с горбинкой, сглатывая неустанно циркулирующую в пересылающем от мандража горле желчь.
– Чудно, – выдавил тот неожиданную лаконичную, озорную улыбку. – Значит он…
Он слегка отступил, от чего появился простор для стравленного дыхания вне его неотвязного духа, и какое никакое личное пространство, в сдавливающих клещами стенах, полутьмы выемки, с промозглым тылом и украдкой загуливающими к ним, беснующимися да пробирающими до костей ветрами. Загадка куда он спрятал жезл его не грела, но его точно расплавило на непродолжительное время.
– Что теперь? – все так же осторожно поинтересовался Дориль, судорожно убирая челку с глаз, боясь пропустить деталь на красноречивом бронзовокожим лике с ореолом пасмурного неба.
Зигав выждал паузу, не оборачиваюсь к нему, зорко наблюдая за всем тем же пресловутым входом в скрытый лаз, в проеме которого, на встречу ветру и сору, прошли пять звенящих латами, латников. Они их не заметили, так как Зигав задрал свой рукав, образовав им темную шторку, и они в момент стали тенью проема.
– Теперь необходимо убить его по пути, – совершенно спокойно заключил он, обернув к нему свои подведенные неразличимые в сени глаза, и померкшие в спустившейся темноте крупные серьги. Но уловимый чабрец.
– Пути?
– Завтра или в ближайшие дни, князь покинет замок, с донесением королю Куику. Его необходимо перехватить, убить, выдав это за промыслы эльфов, или орков.
– Почему? – истово недоумевал маркиз, знавший, о виконте, лишь понаслышке, за счет его родства и слухов. Хотя скорее его сжигала зависть за его баснословные любовные подвиги, отчего тот напускал вид профана.
– Оттого что, что твоя шлюховатая королева не выносит нелюдей, а нерадивый виконт её ненаглядный племянник. Убитый мечом орка, аль стрелой эльфа или того, кто выдаст себя за эльфа, послужит ладным катализатором гонений, на нелюдей и гражданским войнам по всем ближайшим землям.
– Но решение всегда принимает король! – пылко возразил Дориль теряющий контроль над эмоциями, кривя лицом и срываясь до сиплого тенора.
– А вот и нет, – твердо парировав, заявил Зигав, стрельнув глазами. – Я потолковал с Сибультом. Он и приказа без её совета не отдаст. Не знаю, что за сила кроиться под её юбкой, но вы бессильны пред сим могуществом, – подвел он, отчего младой маркиз залившись краской по круглым щекам, проглотив язык, признав его правоту замолк. Тут посол оказался меток, как заправский лучник.