Иночим великанов
Шрифт:
Гулко опустившись вниз к придавленной сени фойе, Джоаль сразу поприветствовал разновозрастных скрытых брезжащем светом на лица солдат в зеленых коттах, на что те лишь в полу сгибе вымученно откланялись. Но все подлинное внимание он уделил скрытной женщине, так усердно таившее свое лицо, и тело в приталенной ткани наряда. Он только собирался к ней обратиться, когда та, застучав туфлями подступила и фривольно взяла его под руку, и настойчиво повела в сторону слабо подсвеченной галереи анфилад, унося за собой черную кайму трена.
– Ты можешь отречься от возложенного бремени. Это моя
– Тетя? – в той же манере шепота, проронил он, склоняя голову щурив глаза, стараясь заприметить лицо, через затемненную ажурную ткань. Но в глубине замка слабо подернутого лишь полосами света было излишне сумрачно, дабы приметить хоть черту.
– Тише! – приложила она тонкий палец в ажурно перчатке к не менее кружевной фате. – Ненужно галдеть. Я здесь дабы отвратить тебя от беды…
– Отвратить? – согнул он шею набекрень в обуздавшем удивлении, прищурив глаз с налезшей бровью.
– Сибульт буркнул сей домысел с горяча. Ты не обязан…
– Нет уж! – внезапно для себя взбрыкнул он, задрав нос. – Я не Симал. Мне не нужна извечная опека. Сегодня я выйду отсюда, и только приказ короля отвадит мой порыв.
Они стояли поодаль от группы преисполненных важностью события ратников и оруженосца, под очередной аркадной аркой, уходящей вглубь истыканных световыми пиками анфилад мрачного замка, но мелкий шум уже донесся до третьих лиц. Полуэльф украдкой наблюдал за разворачивающейся каскадами откликами мизансценой, сверху сливаясь с безучастностью шторами, а над его понурившейся головой с укором висли расписные своды, где в полутьме перешептывались намалеванные эльфы, точно зубоскалившие злопыхатели.
– Это мой вина, – повинно покачала крытой головой Флагения с самозакланческой речью. – Я тогда навлекла на тебя беду с обиды на твоё нерадение, велев ему поучить тебя таким образом. – Тон королевы выделял подлинную охватившую с головой досаду своей малахольности, в осознавшей свою неправоту вырывающейся апологией.
Несмотря на назревающую давившую на гортань обиду, будто всплывшую как пена на кружке эля, он подавил её одним осознанием – Значит надобно отыграться и на ней.
– Вот и славно. Мне сие было желанно. Это и смена обстановки кряду. Мир повидать, в конце концов, не лишнее, – лукавил он, играясь её чувствами. Выиграл.
– С тобой лишь четверо шалопаев. А что ежели с тобой приключиться несчастье? – с точившимся кровью сердцем, чутко обхватила она его локти с обеих сторон, все ещё прячась за фатой, что из-за подсвеченного затылка, от небольших влезших просветов выдала очертания её головы, за абажуром ткани. – Как мне статься? Ты ведь мне родной, ничуть не меньше, как и сын. Не отрицай, схожих чувств!
Он не понял этого вспыльчивого обиняка, и поспешил вырваться из ухвата, поведя бровями на ратников, которые то и дело отводили взгляд, стоя у колонн, на атласный пол пустившего полноценный шельф проливающегося утреннего света.
– Нет, тетя я исхожу. Сие не обсуждается, и не терпит отлагательств. Король ясно дал понять, что конспирация ценнее моей безопасности. До ренкора,
– Если не вернешься, я прикажу тебя казнить! – яростным шепотом через вуаль, прыснула она, дребезжа краем фаты.
– Справедливо, – кивнул Джоаль, подобрав губы и уронив усы. – До встречи, – он притянул к себе её тонкую кисть, обмотанную той же тканью, что и фата и нарочито облобызал её. Она курьезно скривилась, но кто бы это приметил.
Он оставил её и, отдаляясь от протянувшейся галереи анфилад, начал приближаться к доверенным ему воинам, когда увидел, что нависающий балкон пуст. Джоаль хотел было обидеться, но тут из-за угла показался тот самый Дивелз, и он был несвойственно себе взбудоражен и ссутулен. Позади, была слышна дробь туфель королевы, что, приосанившись, раздаренная на его появление скрывается в ниши разветвление крыла замка, душа дальнейшие увещевания, ввиду патологического гнева. То, что нужно.
– Рад, что ты все же покинул стены, пропитанные знаниями, чтобы проститься, – нерадостно хихикнул виконт другу.
– Нет, не за этим, – отрезав, дернул волосами тот, обличив осунувшиеся по скулам и не токмо томный лик с запавшими бесцветными глазами. – А вот для чего, – он полез в карман своего приталенного сюрко, и вынул крохотную брошь, кою держал концами пальцев, обвитая её своими прямыми и белесыми ногтями.
– Что это? – недоверчиво осмотрел новоявленную пред казуальным светом вещицу Джоаль, что уже лежала на площади ладони идеальной гладкой кожи полуэльфа, скатившись с тонких пальцев.
– Обсидиановый камень. Ещё принадлежавшего Аскеталю, деду Сибульта первого, – менторски разжевав, преподнес он вещицу, не смаргивая зеркальными агатами.
– Сие вестимо здорово, но мне он на кой ляд… употребить как меновую монету? – недоверчиво сплутовал он, потеряв учтивость от нежданности подношения.
– Нет! – прикрикнул вскипевшей желчью тот, отчего даже звенящее дернулись ратники, улавливая последующие расходящееся по тусклым стенам звенящее эхо. – Это древняя зачарованная порода, отпугивает деров. От них нет спасения, ужели тебе чудом приведётся одолеть одного из них. С ними впору биться лишь армиями. А у тебя почитай троя. Бери, говорю! – он настойчиво ткнул в него вещицей, а на его ровном лбе подкрепленным серебристым венком, образовалась двухсотлетняя морщина и бусинками заблестела испарина, а черты огрубели с пятнами набежавшей стигмы.
– Быть посему… Его носить или можно в кармане хранить? – с умиротворяющим слогом, поинтересовался тот, недоверчиво разглядывая необычную брошь, гуляя бровями.
– Носи. Отец короля носил и был жив и невредим, покуда не пустился к Антуру на подмогу Кайблусу, оставив его для сына.
– Хочешь сказать, ещё удачи надает? – издевательски наметил тот кольцо на палец. Дивелз все спустил мимо зардевшихся концов ушей, и лишь присовокупил.
– Заклинаю тебя! Не снимай его… – он лихорадочно схватил его за плечи, отчего Джоаль смутился, и даже почувствовал озноб по спине, видя его подлинно встревоженные агатовые глаза, проявившие индиговые капилляры.