Иногда они возвращаются
Шрифт:
– Беги, Джимми, беги!
Джим резко падает на колени, и державшие его руки остаются ни с чем, а он уже проскакивает между чьих-то ног, как лягушонок. Чья-то пятерня успевает скользнуть по его спине. Он бежит обратно, бежит мучительно медленно, как это бывает во сне. Но вот он оборачивается и видит...
Джим проснулся, вовремя подавив крик ужаса. Рядом безмятежно спала Салли.
Он хорошо помнил, что он увидел, обернувшись: белобрысый ударил его брата ножом под сердце, меченый - в пах.
Джим
Ждать ему пришлось долго.
Городские власти объединили школьные каникулы с рождественскими, и в результате школа отдыхала почти месяц. Джим и Салли провели это время у ее сестры в Вермонте, где они вволю покатались с гор на лыжах. Они были счастливы. На морозном чистом воздухе все педагогические проблемы не стоили выеденного яйца. Джим приехал к началу занятий с зимним загаром, а главное, спокойным и полностью владеющим собой.
Симмонс нагнал его в коридоре и протянул папку.
– На седьмом потоке у вас новенький. Роберт Лоусон. Переведен из другой школы.
– Да вы что, Сим, у меня и без того двадцать семь гавриков! Куда больше!
– А их у вас столько же и останется. Во время рождественских каникул Билла Стирнса сбила насмерть машина. Совершивший наезд скрылся.
– Билли?
Он увидел его так ясно, словно перед глазами была фотография выпускников. Уильямс Стирнс, один из немногих хороших учеников в этом классе. Сам не вызывался, но отвечал толково и с юмором. И вот он погиб. В пятнадцать лет. Вдруг повеяло собственной смертью - как сквознячком протянуло.
– Господи, какой ужас! Как все произошло?
– Полиция этим занимается. Он обменял в центральном магазине рождественский подарок. А когда ступил на проезжую часть Рампарт-стрит, его сбил старенький "форд-седан". Номерного знака никто не запомнил, но на дверце была надпись "Змеиный глаз". Почерк подростка.
– Господи!
– снова вырвалось у Джима.
– Звонок, - сказал Симмонс и заспешил прочь. У фонтанчика с питьевой водой он разогнал стайку ребят.
Джим отправился на занятие, чувствуя себя совершенно опустошенным.
Дождавшись свободного урока, он открыл папку с личным делом Роберта Лоусона. Первая страница, зеленая, с печатью Милфорд Хай Скул, о которой Джим никогда раньше не слышал. Вторая - оценка общего развития. Интеллект - 78 баллов, немного. Соображает неважно. Трудовые навыки - тоже не блестяще. Вдобавок тест Барнета-Хадсона выявил антисоциальные тенденции. "Идеально вписывается в мой класс", - с горечью подумал Джим.
Дисциплинарная страница угрожающе заполнена. Что он только не вытворял, этот Лоусон!
Джим перевернул еще одну страницу, увидел фото и не поверил своим глазам. Внутри все похолодело. Роберт Лоусон с вызовом
Каких только резонов не приводил Джим перед седьмым уроком. И что парней с такими родинками пруд пруди. И что головорезу, пырнувшему ножом его брата, сейчас должно быть никак не меньше тридцати двух. Но когда он поднимался в класс, интуиция подсказывала другое. "То же самое и с тобой было накануне нервного срыва", - напоминал он себе, чувствуя во рту металлический привкус страха.
Перед кабинетом № 33, как всегда, околачивалась небольшая группка; кто-то, завидев учителя, вошел в класс, остальные с ухмылочками зашушукались. Рядом с Чипом Освеем стоял новенький в грубых "тракторах", последнем вопле моды.
– Иди в класс, Чип.
– Это что, приказ?
– улыбнулся рыжий детина, глядя куда-то мимо.
– Приказ.
– Вы, кажется, вывели мне неуд, или я ошибаюсь?
– Ты не ошибаешься.
– Ну ладно...
– остальное прозвучало неразборчиво.
Джим повернулся к Лоусону:
– Тебя, вероятно, следует ознакомить с нашими правилами.
– Валяйте, мистер Норман.
– Правая бровь у парня была рассечена, и этот шрам Джим уже видел однажды. Определенно видел. Абсурд, бред... и тем не менее. Шестнадцать лет назад этот парень зарезал его брата.
Словно откуда-то издалека услышал он собственный голос, объясняющий школьные правила. Роберт Лоусон засунул большие пальцы рук за солдатский ремень и слушал его с улыбкой, то и дело кивая, как старому знакомому.
– Джим?
– Мм?
– У тебя неприятности?
– Нет.
– Что-нибудь с учениками в классе "Литература и жизнь?"
Без ответа.
– Джим?
– Нет.
– Может, ляжешь сегодня пораньше?
Если бы он мог уснуть!
Его опять мучили ночные кошмары. Когда этот тип с красной родинкой пырнул брата, он успел крикнуть Джиму вдогонку: "Следующий ты, малыш. Готовь пузишко".
Джим очнулся от собственного крика.
Он разбирал в классе "Повелителя мух" Голдинга и говорил о символике романа, когда Лоусон поднял руку.
– Да, Роберт?
– голос Джима ничего не выражал.
– Что это вы меня так разглядываете?
Джим оторопело захлопал ресницами. В горле мгновенно пересохло.
– Может, я позеленел? Или у меня ширинка расстегнута?
Класс нервно захихикал.
– Я вас не разглядывал, мистер Лоусон, - возразил Джим все тем же ровным тоном.
– Кстати, раз уж вы подали голос, скажите-ка нам, из-за чего поспорили Ральф с Джеком...
– Нет, разглядывали!
– Хотите, чтобы я отпустил вас к директору?