Иномир и Мила
Шрифт:
— Ну что за упрямый конь, — пробурчал Иномир.
И пока он ругался, Мила по грустному взгляду коня и по его опущенной голове все поняла. Она осторожно подошла к ним с потяжелевшим сердцем, положила руку на морду Белогрива и постаралась сдержать слезы.
— Иномир, — тихо произнесла она. — Он же с нами прощается.
— Да не неси чепухи, — ответил он, продолжая его тянуть, а тот все стоял.
Иномир нахмурился, перевел взгляд с нее на Белогрива и обратно. А затем, тяжело вздохнув, покачал головой.
— Ну, друг мой, значит ты здесь решил остаться, — обратился Иномир к
Мила отошла, оставила их вдвоем, вытерла рукавом слезы и, глядя на снег, стала ждать, когда и ее время прощаться настанет.
— Хороший мой Белогрив, ты так много нам помогал, — протянула она, а на сердце так тяжело, так грустно стало, что она поцеловала его и приложила лоб к его морде.
Мила обернулась на Иномира — в его глазах тоже стояли слезы. Он громко шмыгнул носом, расседлал Белогрива, перевесил маленькую котомку на плечо и похлопал Белогрива по боку.
— Ну иди, — произнес он, — найди себе нового хозяина и замечательный дом.
Белогрив посмотрел на них с грустью, на прощанье фыркнул, развернулся и медленно пошел прочь. Мила не выдержала, опустила плечи и в голос заплакала.
— Пойдем, — Иномир подошел к ней и приобнял. — Пора вернуть тебя домой.
Пробираться через высокий снег в лесу было очень тяжело. Иномир шел впереди, а она за ним. Низкие сухие ветви елей скрывались в сугробах. Только припорошенные зеленые ветви торчали в разные стороны. Стояла полная тишина, как и раньше, только было на этот раз намного светлее, пахло свежестью и хвоей. И Мила подумала, что прав был Иномир, когда решил отправиться сюда именно зимой.
Медленно и долго они пробирались через лес, но на удивление снега становилось меньше, пока вовсе не исчез, оголяя голую землю с острыми и сухими иголками. А когда наконец вышли к Зловещему озеру, оно оказалось безо льда и в точности таким, каким его запомнила Мила еще летом. Черная гладкая вода, с веток свисали длинные плети лишайника. Внутри зародилось неприятное беспокойство.
— Нам надо заходить в воду? — с испугом спросила Мила.
— Думаю, что нет, — ответила Иномир и достал из кармана ожерелье. Мила ближе подошла к нему, он ее приобнял, надел на них длинную цепочку и стал крутить голубой камень, но ничего не происходило. Над озером, как и прежде, стояла полная тишина.
— А что было в прошлый раз? — спросила Мила.
— Не знаю, — ответил Иномир, сведя брови. — Само как-то получилось.
Серые тучи расступились, и на ожерелье упали лучи солнца. Голубой камень засветился, их начал окутывать белый приятный свет, а твердая земля под ногами вдруг превратился в мягкие кочки багрового болота. Как вдруг лес страшно загудел, поднялся шум и порывистый ветер, и из озера над спокойной гладью воды стали появляться черные, как ночь, очертания. Иномир достал меч из ножен.
— Мила, он не даст нам уйти, — твердо произнес Иномир и надел на нее ожерелье. — Уходи скорее! Возвращайся к своим братьям. А я его задержу.
— Нет, — покачала она головой. — Я без тебя не уйду.
Черный дух разрастался все больше и угрожающе навис над ними. Стало темно и холодно.
— Не уйдёшь, — заклокотал страшный глухой голос.
Иномир на мгновение задержал на Миле взгляд, оставил
Глава 20
— Ну где же ты? — Мила бегала по берегу и искала ожерелье в густом иле.
Все тело дрожало от невыносимой паники. Она не знала, что ей делать дальше. Но точно была уверена, что его обязательно надо найти. Наконец заметила под ногами что-то блестящее. Цепочка порвалась — ожерелье уже нельзя было надеть, как прежде, но само оно было целым. Она вытерла ила с камня и, спрятав за пазуху, посмотрела на Зловещее озеро. Где-то там был Иномир — сердце чувствовало, что он был еще жив. Она быстро сняла сапоги, скинула шубу и шапку, подошла к берегу ближе, потрогала воду и тут же отдернула руку. Вспомнила не только то мгновение, когда летом здесь чуть не утопла, но и смерть родителей. В горле встал ком, и Мила поняла, что готова умереть любой смертью, но только не такой.
Все же она сжала кулаки, выпрямилась, подумала об Иномире и сделала первый шаг в воду. Ступни погрузились в холод, изо рта шел пар, одежда с каждым шагом намокала и становилась тяжелее. Она медленно шла по скользкому илистому дну — вода уже поднялась до бедер. Вздохнула ещё глубже, но даже не подумала остановиться, хотя зубы уже стучали от холода. Только когда вода уже была по грудь, Мила остановилась.
— Нет, я не смогу, — уже почти плача проговорила она, но желание спасти Иномира было сильнее. Настолько, что она, сделав глубокий вдох, нырнула.
Ледяная вода сковывала, она открыла глаза, но ничего не увидела, кроме мутной воды. Воздух из груди стал уходить, она попыталась всплыть, но не смогла. Вода начала заливаться в рот, Мила забилась, но силы кончились, и глаза застелила чернота.
Маленькие ножки топотали по деревянному полу, она услышала голоса старших братьев и подумала, что родители вернулись. Выбежала во двор, а там столько народу было, что она сильно испугалась. С разбегу остановилась и поискала взглядом родителей.
— Мама, папа! — позвала она.
Но никто ее не слышал: взрослые разговаривали между собой и совсем не обращали на нее внимания. Женщины качали головами, ахали и прикрывали рты ладонями. А мужики снимали шапки и тяжело вздыхали, приговаривая: «Да как же так случилось».
— Мама! Папа! — закричала Мила, сжимая кулачки.
Все повернулись к ней, застыли, посмотрели так странно, что она совсем испугалась и поняла, что сейчас расплачется, как вдруг руки старшего брата подхватили ее и закинули на плечо. И Мила увидела своих родителей. Они лежали во дворе, накрытые простынями, но лица их были видны. Посиневшая кожа, черные губы, закрытые глаза, и даже она, такая маленькая, поняла, что случилась беда. Ей стало очень страшно.