Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
грехах виноваты, и твердо, как о деле решенном, сообщил:
«Хрен больше буду вас слушать! Не хотят, что бы мы работали
по-хорошему – буду деньги заколачивать по- плохому! Пол
отвала сюда перетащу, и ничего вы не сделаете!» Осмотрел
наши удивленные таким решением рожи, и поспокойней добавил:
« У меня дочка в институт поступать едет, как я по другому для
нее могу деньги найти?»
Действительно никак. Нормальному трудяге, каким
Владимир,
нарушая закона, действительно денег не заработать. И что
остается? Идти всем в криминал, как это уже сделали «бандюки»
во главе с «Милочкой»? Тоже заняться рудным отвалом,
выбирать там самые ценные камушки, где золота побольше, как
это теперь решил делать Владимир? С нашим опытом можем
хорошо развернуться, дилетантов вроде «бандюков» за пояс
заткнем запросто.
Но мысли мыслями, а высказывать их сразу, как только они
в голове появляются, во многих случаях неправильно. Вначале
желательно определиться с порядком их озвучивания, и я сейчас
это делал – то-есть молчал. Доку же планы Владимира задели
ощутимо, и как менее меня сдержанный, он тут же ему ответил,
правда, не столь агрессивно, как мне хотелось бы:
«Можешь таскать свои камни и золото ковырять, только в
тюрягу передачи тебе носить мы не будем!»
«И не надо», - на удивление спокойно ответил Владимир, -
«я лучше в тюрьме посижу, зато дочь в институте учиться будет!»
Ну и как на эти слова ответить, как оценить выбор нашего
товарища?
Дока только вздохнул и махнул рукой; я же отреагировал
почти также:
«Спать ложимся. Сейчас у всех нас одни эмоции, вот завтра
на свежую голову хорошенько и подумаем».
За ночь никто ничего полезного не придумал, потому что на
этот процесс времени не оказалось – после двенадцатичасового
рабочего дня засыпали мы мгновенно, как только оказывались в
кроватях в горизонтальном положении. Дальше не реагировали
ни на какие звуки, не только привычные, вроде шума машины, но
и экзотические, когда в домик забирался еж и начинал топать по
полу не хуже слона, а Чапа норовил с ним сразиться. Да что там
топот – стрелять можно над ухом, и никто им даже не пошевелил
бы. Единственное, что будило стопроцентно и мгновенно - это
сигнал, подаваемый подвешенной на столб возле вагончика-
столовой железякой, когда Варя или ее сменщица колотили по
ней куском арматуры, приглашая всех на завтрак.
Сегодня вставали непривычно молчаливые и хмурые –
вечерние неприятные разговоры
только открылись глаза. Молча сходили в столовую и
позавтракали, так же молча разошлись по рабочим местам.
Геологу артели я вчера дела передал, и вместе с Владимиром
пошагал в карьер, к ожидающим нас зубилам и кувалдам. Успели
немного поработать, и Владимир отложил инструмент в сторону,
уселся на камень, прикурил сигарету и наконец-то его прорвало:
«Если все, что Серега тебе вчера рассказал правда – то и
нам пора перестать из себя святых строить.»
«Что в виду имеешь, каких святых?» - интересно услышать,
с кем Владимир в данный момент нас сравнивает.
«А таких, что о себе мало думают!» - в голосе приятеля
проявилась агрессия, - «Ты не понял, что сейчас каждый для
себя живет, ни на государство, ни на начальство не
рассчитывая? И нам нужно так делать!»
«Золото в артели воровать, что ли?» - напомнил я
Владимиру, что прекрасно мысли его понимаю.
«Своровать можно вещь чужую, не тобой созданную. А к
золоту в отвале мы отношение имеем прямое, и пока только
вкалываем, только надеемся честно заработать! Но если Серега
вчера не соврал, то расплачиваться с нами никто не рвется,
кроме Николая Игнатовича (рейтинг как поднял начальника!), а
кто и хотел бы – возможности не имеет!»
Ну и что ответить? Вчерашний разговор с геологом и меня
заставил задуматься. И было неприятно сознавать, что в словах
напарника, как бы они не нравились, что бы ни несли в себе
негативного и опасного, все же проглядывала возможность не
только повкалывать на «доброго» дядю, у которого в банке по
непонятной причине исчезают заработанные нами денежки, но и
кое-что поиметь для себя. То-есть, поступить как тот же банкир,
потому что другого выхода не остается. Жить-то на что-то надо?
Владимир, как я понял, выбор уже сделал, и не в пример
меня, угрызения совести его не мучили.
«Ты пойми», - продолжил он, - «мне и самому связываться с
золотом желания нет (как же нет, сколько вдвоем с Докой
уговаривали его им не заниматься!), но выхода другого не вижу.
Мне дочь в институт отправить не на что! И тебе сыну помогать
нужно, на стипендию сейчас разве что проездной на метро
купишь! Да если с нами в конце сезона не расплатятся – самим
жрать будет нечего!» - это с его стороны уже чистая агитация,
желание и меня привлечь к незаконным походам на рудный