Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
спросил о другом, в данный момент для меня важном:
«Палатку новую «бандюки» ставят, или затормозили это
дело?»
«Наполовину поставили», - доложил Дока.
«Как наполовину?» - удивился я.
«А так», - напарник ухмыльнулся, - «Со стороны домика
«Милочки», где вход – брезент натянули. А с другой он на земле
лежит, скрученный».
Ну конечно, самосвал с рудой в палатку не загонишь,
потому и брезент полностью не натянули.
привезут, под опорный столб высыпят – и брезентик сверху на
растяжках закрепят. Что бы под ним спокойно камни с
золотишком отбирать, в комфорте и лишнего внимания не
привлекая. Полный облом Владимиру – его в палатку точно не
пустят!
Посвящать Доку в новые фантазии я поостерегся. Уверен в
них был процентов на пятьдесят, не больше. А потому тему
разговора тут же сменил:
«С парнем, приятелем нашего жмура, договорился с
ружьишком пробежать?»
« А как же!» – расплылся в улыбке любитель детективных
историй, - «Договорились пробежаться по петлям, которые от
жмура остались, по новому настроить или подправить. По пути
может и зайчика добудем – столовские консервы уже надоели».
«Добудешь – с парнем его и слопаете. С твоим винишком,
что бы разговоры были душевными. И задачу напоминаю: найти
место, откуда петля с зайцем была снята и перенесена к карьеру,
и показывал ли Славик это место «Дылде».
« Да ясно все!» - возмутился Дока моей настырности, -
«Обойдемся и без винишка! Парень хоть и сбоку, а к смерти
человека причастен, не хватало еще стакан с ним поднимать!» -
максималистом Дока показал себя и в этот раз. И на всякий
случай начал проверять ружьишко, отбирать из мешочка
необходимые патроны, протирать бинокль.
«Не забудь Чапу с собой взять», - попросил я сделать
собачухе праздник. А про себя подумал, что скоро придется на
серьезную охоту вдвоем ехать на Урале, потому что ежедневная
тушенка в столовой, и постоянно уменьшающиеся ее порции,
начала надоедать и все чаще вспоминатьароматы
приготовленного блюда из дичины.
А Владимир с отвала вернулся быстро, пустой и с
отрешенным видом.
«Что случилось?» - удивился Дока, и предположил
невероятное, - «Начальник на отвале прихватил и из артели
турнул, как расхитителя золота?»
«Нечего там похищать», - буркнул Владимир, глянув из под
лобья на технаря, - «Руду на отвал привезли, а видимого золота
в ней нет. Отбирать нечего!» - и с сожалением вздохнул. Даже
мне стало его жалко.
Часть
Через несколько дней оставшийся островок богатой руды в
карьере взорвали. Как то несерьезно – и скважин пробурили
всего несколько, и заряды в них заложили слабенькие, что бы
далеко обломки не разлетались. Рабочих (и меня с Владимиром)
из карьера попросили, экскаватор выгнали, а буровые просто
отогнали в дальний конец котлована – взрывник знал, что до них
камни не долетят. Никто толком не понял, для чего все это
делалось, и даже Владимир, который со своей версией не
задержался:
«Совсем офонарели», - это он в адрес начальства, - «ради
двух машин руды (понял все же, что взрывалось) перекур
двухчасовой устроили. Делать им нечего!»
А я промолчал, и внимательно следил, что же в карьере
будет делаться дальше. Вначале приполз бульдозер и собрал
разбросанные взрывом обломки в отдельную кучу. Всего то
машины на две. Экскаватор же подогнали не к ней, а к остаткам
руды от предыдущего взрыва, и он продолжил работу по ее
вывозу в рудный отвал. Как я и предполагал. До конца работы
ничего не изменилось, и компактная кучка богатой руды осталась
лежать в карьере.
Утром, когда наша троица шагала на завтрак и уже
подходила к вагончику столовой, Дока неожиданно тормознул,
будто налетел на невидимое препятствие, и показал рукой в
сторону дома «Милочки»:
«Палатку ставить закончили», - поделился увиденным, -
«Никак ночью работали – вчера вечером половина брезента на
земле лежала!»
«Нам какое дело!» - отмахнулся Владимир, - «Понадобилась
«Милочке» - вот и поставил. Ему все равно когда
работать, днем или ночью!»
Дело зато возникло у меня: желание к палатке завернуть, и
убедиться, что в ней ничего не лежит. Потому что – если я верно
рассуждаю – лежать в ней может богатая руда, которую вчера
днем взорвали, осторожно в кучку сгребли, и оставили на ночь в
карьере.
Но, конечно, удовлетворять любопытство я
не побежал, что бы не привлечь к такому поступку чье-либо
внимание, а поспешил за приятелями, уже меня на тройку шагов
опередивших.
А на полпути из столовой к карьеру, я Владимиру
предложил пари:
«Помнишь, как вчера в карьере руду взорвали, и в кучу
сгребли? Помнишь, что она на ночь там и осталась?»
«Помню. Ну и что?»