Инсбрукская волчица. Том первый
Шрифт:
Наконец, когда Дитрих решил, что больше он ничего от меня не добьётся, покосился на дверь и спросил:
– - И напоследок: вы согласны показать завтра на следственном эксперименте, как вы совершали преступление?
– - Согласна, -- бездумно ответила я, и когда я поставила подпись под протоколом, меня увели обратно в камеру.
На следующий день Дитрих распорядился организовать выводку на место преступления и провести следственный эксперимент. Он всё-таки не отказался от этой рискованной затеи, зная, как ко мне относятся в Инсбруке.
Когда жандарм доложил ему, что опасается
– - Если мы из-за каждого преступника будем менять график, всё вообще полетит к чертям! Вот что, Франц, следственный эксперимент будет! Твоя же задача выставить оцепление. Если кто попробует пройти -- пусть пеняет на себя.
Умей я шевелить ушами, я бы непременно прижала их к голове, как это делают собаки при испуге. В этот момент он очень походил на Божену Манджукич, мать Сары Манджукич, моей одноклассницы. Одной из немногих, с кем я ладила. Её мать была вспыльчивой женщиной и легко могла сорваться на крик практически по любому поводу. Вот и инспектор в тот день выглядел раздражённым. Со встретившимися ему журналистами он был немногословен, лишь заверил, что никаких комментариев не даст, после чего довольно грубо сказал:
– - Проваливайте!
– - а когда мы отдалились от назойливых репортёров, он потёр нос и фыркнул: -- Ишь, налетели, стервятники.
Когда мы ещё ехали на место преступления, он, как ни в чём не бывало, делился с напарником своими мыслями:
– - Ты ж читал, что они там про меня теперь пишут? Наперебой хвалят мой талант, дескать я изловил волчицу, державшую в страхе Инсбрук несколько дней. Чуть ли не заискивают. А вспомни, что пару дней назад про меня писали? Столько желчи на меня ещё никто не лил.
– - Меньше бы вы газеты читали за работой, -- отвечал его полноватый напарник.
– - Моя б воля, -- инспектор покосился на дверь.
– - Запретил бы общение с этими писаками.
Усталый и раздражённый инспектор, однако, на следственном эксперименте был весьма энергичен. Стоило нам выйти из зарешеченной кареты, Дитрих глазами обвёл всех нас -- полицейских, своего напарника и меня, и объявил во всеуслышание:
– - Проводится следственный эксперимент по проверке показаний обвиняемой Анны Катрин Зигель 1892 года рождения непосредственно на месте преступления. Обвиняемая, вы подтверждаете ранее данные вами показания?
– - Да, -- ответила я, опустив взгляд на запястья, которые теперь украшали наручники.
– - Вы согласны показать, как вы совершали преступление?
В этот раз вновь последовало равнодушное "да", после чего инспектор начал осыпать меня уточняющими вопросами.
– - Так, как вы пробрались непосредственно в здание? Через парадную, через чёрный ход или через окно?
– - Через окно, -- ответила я.
– - Вон там, на втором этаже. С задней стороны... Ну, влезла по трубе.
Дитрих распорядился приставить к стене лестницу, чтобы я показала, откуда всё началось, при этом не забыл послать ещё двух караульных на второй этаж, чтобы я не сбежала. Заметив, что в наручниках мне будет неудобно взбираться, он лично снял их, зная, что я всё равно убегать не стану. Меня либо полицейские пристрелят, либо горожане растерзают. Выбор невелик. Самоуверенность инспектора поражала -- он чувствовал себя настоящим хозяином
– - А что, эту упырину повезут в кандалах или как?
– - спрашивал довольно молодой сыщик Мартин Кляйн.
– - А чего её бояться? В тюрьме она ничего никому не сделает, -- Дитрих был непрошибаем, просто кремень.
– - Да на ней же сорок трупов! Сорок!
– - Сорок три, Мартин, сорок три, -- поправил инспектор своего напарника.
Действительно, водосточная труба оказалась довольно прочной и тогда выдержала мой вес, хотя могла бы прогнуться и даже сломаться. В тот день я не пошла на занятия, и твёрдо решила выполнить задуманное.
Родители, ни о чём не догадываясь, разбудили меня в привычное время. За завтраком я всё ждала, когда же они уйдут, для меня лишние вопросы были равносильны шапке, что горит на воре. В школу я шла неспешно, считая каждый шаг, надеясь растянуть время, и где-то на полпути свернула в проулок. Домой я вернулась тайком, опасаясь, что соседи меня заметят, хотя они тоже по своим делам давно разошлись. Беспокоиться мне было не о чем. Дома я просидела где-то до полудня, долбя ножом стену своего шкафа.
– - Вы за всё ответите, за всё...
– - приговаривала я.
Если бы всё можно было списать на помутнение рассудка... Но нет, я была в здравом уме, оттого и помнила всё до мельчайших деталей. Тот короткий миг, сделавший меня победителем.
В коридоре на втором этаже мне встретились две гимназистки лет двенадцати. Позже я узнала, что их зовут Ева Гюнст и Симона Вильхельм. Судя по их разговору, они опоздали на урок. Сперва я опешила -- появление нежеланных свидетелей никак не входила в мои планы. Прятаться уже было поздно, да и девочки меня заметили.
– - А, добрый день, -- поздоровалась я, хищно улыбнувшись.
Они меня явно не узнали -- я была одета в плащ с капюшоном, скрывавшим моё лицо.
Ева и Симона сами опешили, не зная, что предпринимать. Я же взяла инициативу в свои руки и вскоре схватила Симону за горло и, угрожая ножом, прошипела:
– - Тише, тише, девочки. Не кричите, будьте паиньками, и всё будет хорошо.
Но Ева и Симона даже и не подумали, что можно начать звать на помощь, что прервало бы всю резню в зачатке. Но похоже, страх парализовал их настолько, что они и не подумали что-то предпринять, а пошли со мной, как агнцы на заклание. Я провела обеих в уборную, где, закрыв дверь, мгновенно перерезала Симоне горло. Потом настала и очередь Евы. Она, похоже, тоже не успела опомниться, когда я буквально проткнула её ножом. Это были первые жертвы.
"Эх, девочки, не опоздай вы на урок, может и в живых остались бы", -- с некоторым сожалением подумала я.
Вот теперь всё и выглядело так, словно волчица ворвалась на скотный двор и режет безнаказанно телят.
– - ...в коридоре было многолюдно, -- продолжала я свой монотонный рассказ, расхаживая в сопровождении полицейских.
– - Ну, там потом один человек мне навстречу вышел... Я его ударила...
– - Так, уточните-ка, Зигель, чем вы наносили удары?
– - Ножом, -- был ответ.