Inside Out личная история Pink Floyd
Шрифт:
Что ж, порой случались и более странные вещи. Шесть месяцев спустя кто-то указал на замечание, сделанное Бобом Гелдофом в одном из телеинтервью. Боб тогда сказал, что слышал мои слова о возможности — чистой возможности — воссоединения «Pink Floyd» ради какого-нибудь крупного благотворительного события. Не могу присвоить себе право на конечный результат, но, очевидно, в голове у Боба засело некое зерно, пока он развивал идею об организации события, аналогичного «Live Aid», через двадцать лет после оригинала.
Я совершенно не знал о его планах, когда одним июньским деньком 2005 года моя жена Нетти сказала, что Боб звонит мне по телефону. Я понятия не
Первые усилия Боба по организации «Live 8» тогда еще не проникли в мое сознание. Теперь же Боб рассказал мне о готовящемся событии и сообщил о своем разговоре с Дэвидом по поводу возможности появления там «Pink Floyd». Дэвид отказался. Боб, как всегда, попросту увидел в этом негативном ответе вызов и заявил, что подъедет к Дэвиду домой, чтобы все как следует обсудить. Боб уже почти добрался до Ист-Кройдона, когда Дэвид позвонил ему и еще раз сказал: «Не трудись». Однако Боб все равно решил настоять на своем. Тем не менее даже прямая и личная просьба от человека, столь прославленно убедительного, по-прежнему не смогла изменить настроя Дэвида.
Мне стало ясно, что у Дэвида имеются веские причины не желать объединения группы для «Live 8». Действительно, группа была в нерабочем состоянии, а Дэвид провел последние несколько лет, трудясь над своими сольными проектами. Он понимал, что, если мы станем играть, все (включая фирмы грамзаписи, прессу и наших фанов) начнут требовать от нас выпуска какого-то нового продукта и объявления о туре. С этой точки зрения момент выглядел чертовски скверным — и таким образом, в свете последующих событий, думаю, жертва Дэвида была самой большой.
Боб спросил, не могу ли я помочь ему уговорить Дэвида. Я сказал «нет» — искренне считая, что прибавление моего голоса ко всем прочим не будет иметь значения. Более того, это даже могло оказать совершенно противоположный эффект. Как я позднее заметил, можно завести коня в воду, но нельзя заставить его пить; Дэвида же нельзя было даже подвинуть к воде. Однако доставление Уотерса (сиречь вод) к Дэвиду вполне могло сработать…
Я чувствовал, что должен что-то предпринять — по крайней мере, рассказать об этом Роджеру. Однако я не хотел, чтобы Роджер подумал, будто я использую нашу недавно восстановленную дружбу с тем, чтобы выпросить себе бонус. Тут требовалась предельная осторожность. Я написал Роджеру по электронной почте и сделал самую что ни на есть невинную ссылку на желание Боба, чтобы мы помогли ему в его усилиях по спасению планеты. Если Роджер не ответит, подумал я, пусть так все и остается. По крайней мере, свой, пусть и достаточно жалкий, выстрел я все-таки сделал.
Роджер немедленно мне ответил, спрашивая опять же по электронной почте, чего хотел от нас Боб. «Если честно, я не особенно в курсе», — ответил я, прибегнув к той самой смеси двуличности и дипломатичности, которая отметила наш первый разговор в Политехе на Риджент-стрит сорока с лишним годами ранее. Тогда Роджер позвонил Бобу. Несмотря на бушующую на заднем плане активную домашнюю жизнь Боба, Роджер все же сумел понять, что Боб хочет нашего воссоединения. Однако затем домашнее хозяйство Гелдофов все же взяло верх, и Боб пообещал перезвонить Роджеру.
Роджер испытал прилив вдохновения в отношении идеи снова сыграть вместе на событии, политически находящемся в полном ладу с его собственными чувствами.
К тому времени, как Боб снова позвонил Роджеру, прошли две с половиной недели. Роджер спросил Боба о дате концерта «Live 8» и с ужасом узнал, что до него осталось меньше месяца: времени на размышления больше не было. Тогда он сам предложил сделать окончательный жест и позвонить Дэвиду. «Привет, — сказал Роджер, наконец дозвонившись, — думаю, мы должны принять участие в этом событии». Дэвид по-прежнему держался неуверенно, опасаясь, что его голос и гитара могут оказаться слишком ржавыми. Однако Роджер быстро его в этом разубедил. Тогда Дэвид попросил немного времени на размышления. Двадцать четыре часа спустя он уже принял в высшей степени правильное решение.
Вот так и вышло, что в одну июньскую пятницу, всего за три недели до события, Дэвид позвонил Бобу, Роджеру и мне, чтобы заявить: «Давайте сделаем это». Для всех нас было ясно, что, поскольку главной идеей концерта «Live 8» являлось повышение ответственности, воссоединение «Pink Floyd» должно привлечь дополнительное внимание к этому событию. Хотя Роджер твердо заявил, что при любом раскладе не собирается выступать на разогреве у «Spice Girls» или какой-нибудь трибьют-группы «АВВА». Несмотря на это, Боб теперь считал Роджера великим дипломатом — и действительно, ведь в истории группы не иначе как открывалась новая страница.
Однако оставалась еще одна персона, которую надо было уговорить. Рик не участвовал в этих первоначальных переговорах, поскольку они главным образом касались Роджера и Дэвида, однако он совершенно определенно должен был участвовать в любой ипостаси группы. Если мы собирались это провернуть, надо было сделать все как следует. Рик ответил спонтанным согласием, хотя в голосе его можно было расслышать легкую дрожь тревоги перед перспективой добровольного выхода на территорию, которая в свое время была для него не иначе как гладиаторской ареной.
Несколько недель жернова слухов работали почище мельницы для перца в каком-нибудь итальянском ресторане. Наконец к воскресенью новости официально вырвались на волю. Дэвид издал заявление, в котором совершенно справедливо говорил, что «любые ссоры, которые в прошлом могли возникать между Роджером и группой, в данном контексте представляются совершенно пустяковыми». Роджер, откликаясь на обвинения в том, что пожилые рок-музыканты просто находят оправдание для продвижения своей дискографии, радостно заявил: «Циники станут насмехаться. И насрать на них!»
Для авторов передовиц поистине настал праздник. Топоры были зарыты, склоки забыты. А летучие свиньи вдруг заполонили афиши и таблоиды. Ричард Кертис связался с нами и заявил, что если группа сможет договориться о списке песен, тогда саммит «большой восьмерки» наверняка выдаст конкретные обязательства решить проблемы Африки.
Невесть по какой причине наши внутренние трудности, на самом деле не особенно отличные от трудностей многих других групп, выстроились в мифическую репрезентацию величайшей междоусобицы в истории рок-н-ролла. Все это пережив, я могу совершенно честно заявить (и надеяться, что книга «Inside Out» наглядно это демонстрирует), что это было вовсе не похоже на Третью мировую войну. Или, если это и впрямь была война, должен сказать, что она получилась чертовски славной.