Инспектор и бабочка
Шрифт:
Жано нахмурился:
– Попытаюсь узнать, но немедленного результата не обещаю. Вы же видели ресепшен – у них даже компьютера нет. Запись ведется по старинке, в регистрационных книгах, и не особенно тщательно. Любому, кто расплачивается наличными, ничего не стоит указать вымышленное имя, проверять его документы никто не станет. Я уже говорил вам – европейцы здесь не селятся, они предпочитают отели в центре. У вас есть фотография этого человека?
– Есть. Но это – мертвый человек.
– Ничего страшного, – снова улыбнулся Жано. – У нас, африканцев, доверительные отношения с мертвыми.
…Бенинцы – приятные люди.
Радушные, улыбчивые, всегда готовые помочь.
– Нет, – сказал Жано, подойдя к ожидавшему его инспектору. – Этот человек здесь не появлялся, но всех живо интересует, что с ним произошло.
– Его убили. А я здесь только потому, что покойный бывал у вас в Котону и, кажется, вел какие-то дела.
– Но почему вы решили, что он останавливался именно здесь?
– Скажем, у меня были основания так полагать.
– Не стоит отчаиваться. Я попросил послать за хозяином. Быть может, он вспомнит.
– Вы знаете хозяина?
– Нет, но мне сообщили, что всем здесь заправляет он, и всех гостей встречает тоже он. Два дня назад он уехал в Порто-Ново, но к вечеру должен вернуться. Если у вас нет особых планов на день, я покажу вам город.
Субисаррета не особенно расположен к экскурсиям, единственное, чего ему хочется: побыстрее остаться одному. Его надежды на то, что картина происшедшего в Сан-Себастьяне приобретет ясность, стоит лишь отойти на несколько шагов, не оправдалась. На море царит полный штиль – как на картинках в комиксах про малютку Мафальду. И то, что Субисаррета смотрит на него с противоположной стороны (со стороны Африки), никак не отражается на линии горизонта. Она безмятежна, все тайны скрыты глубоко под водой.
Вот уже несколько дней, начиная с вызова в номер, где произошло убийство, Икер пытается увязать имеющиеся факты хоть в какое-то подобие версии. Но результаты плачевны, и до сих пор не выяснен мотив. У главного подозреваемого, Виктора Варади, не было никаких резонов убивать незнакомого ему человека. Виктор – обычный парень, он не имеет никакого отношения к антиквариату, Бенину и даже Швейцарии. Последние несколько лет он не покидал Сан-Себастьян, работал официантом, работал портье, что выдает в нем полное отсутствие амбиций. На его счету в банке лежит умопомрачительная сумма в 789 евро, хотя за квартиру он платит исправно. Он никогда не был в Англии, откуда родом Кристиан Платт. Любовь к ретрозвезде Рите Хейворт характеризует его как неисправимого романтика. Любовь к кошкам характеризует его как человека нежного и сентиментального. Любовь к мармеладу не характеризует его никак. Из остальных характеристик: Виктор абсолютно адекватен, вежлив и дисциплинирован. Не употребляет наркотики, не употребляет спиртное, никогда не посещал казино. Словом, ничего такого, что могло бы спровоцировать спонтанное проявление агрессии.
Виски в холодильнике Виктора Субисаррета сознательно оставляет за скобками –
Мертв по прибытии.
Лусии он точно не понравился бы.
Он – старый. Старый и черно-белый. Запутанная история о парне, отравленном медленным ядом (то ли полонием, то ли иридием). Жить ему осталось двадцать четыре часа, и за это время нужно выяснить, кто и почему совершил убийство. Сделать это тем более сложно, что никаких врагов у скромного нотариуса Фрэнка Бигелоу (так зовут парня) нет. В фильме полно гангстеров, полицейских и роковых красоток, но Рита Хейворт там не играет.
Еще три часа ушло у Субисарреты на осмысление смерти Фрэнка. К ней привела цепь случайностей (применимо ли это к смерти Альваро? а к смерти Кристиана?). Та же цепь обычно ведет к любви, но разглядеть любовь удается в самый последний момент.
Когда ничего уже не исправишь.
Нельзя сказать, что время, потраченное на просмотр, оказалось потерянным: Икера не покидает чувство, что в фильме заключено некое послание. Пусть и не такое явное, как увековеченное в граффити кошачье «Hisss!», которое привело инспектора к удивительным находкам в боксе ирунской гостиницы. Если бы у него была точка отсчета, хоть какой-нибудь ключ! Но ключа нет – и не факт, что он найдется здесь, в Бенине.
Весь перелет до Котону Субисаррета изучал блокнот: он действительно принадлежит Альваро, но рисунков в нем немного, чуть больше десятка. В основном пейзажи, обилие пальм поражает. Пальмы растут и в Сан-Себастьяне, но это не Сан-Себастьян и не какой-нибудь другой европейский город. Низкорослые хибарки с плоскими крышами, утыканные антеннами, или просто бетонные коробки с небольшими оконцами. Ни одного архитектурного объекта, по которому можно было идентифицировать хотя бы регион, в блокноте нет. Нет и жанровых сценок (конек Альваро), хотя это не означает, что их вовсе не было: половина, а то и две трети листов аккуратно вырезаны.
Даты, скрупулезно проставленные в правом нижнем углу, говорят лишь о том, что Альваро заполнил страницы в достаточно короткий временной промежуток: с шестого по восьмое октября.
Что ж, приходится констатировать, что надежды инспектора на блокнот не оправдались. Как и надежда узнать что-либо конкретное о жизни Кристиана Платта. Чем он занимался последние пять лет, после того как покинул Англию, неизвестно. В его паспорте, подлинность которого сомнений не вызывает, не так уж много виз. Отчасти это связано с английским гражданством, предполагающим безвизовое сообщение с большинством стран. Из имеющихся можно отметить несколько африканских, включая Бенин. Но камбоджийской визы, на которую втайне надеялся Субисаррета, не нашлось. Каким образом в подлинном паспорте Кристиана Платта оказалась подлинная фотография Альваро Репольеса тоже неизвестно. Остается утешать себя мыслью, что люди, вживившие в затылок Альваро хитрый чип, способны еще не на такие фокусы. Но кто стоит за людьми, стоящими за Альваро-Кристианом? Тайная международная организация, штампующая своим членам татуировки? Мафиозная структура?