Инспектор и ночь (др. перевод)
Шрифт:
— А ты к тому же еще и подлец. В спину норовишь ударить. Сейчас я вижу, что у тебя к тому же ни капли человеческого достоинства.
— Какое тут достоинство, — лепечет Том. — Против силы не попрешь.
— А против кого? Против детей? Или под столом, ногой? Да ладно, убирайся! Но не строй никаких иллюзий: я тебе дал отсрочку.
Он поворачивается и покорно, не взглянув на свою невесту, плетется назад, к «Варшаве». Жанна, готовая последовать за ним, нерешительно смотрит на меня.
—
— Как у вас быстро испортились манеры…
— Манеры зависят от обстоятельств. С такими типами, как ваш жених, поневоле забудешь о хорошем тоне.
— Пока он мне еще не жених. Но это не исключено.
Обмениваясь подобными любезными репликами, мы, не сговариваясь, машинально двигаемся вниз по улице.
— Что вас связывает с этим типом? Вместе, что ли, занимаетесь?
— И это имеет отношение к делу?
— Это имеет отношение к вам. А возможно, и к делу.
— По-моему, каждый хозяин своих вкусов.
— Можно сделаться их рабом. Когда вы в последний раз были у Маринова?
— Никогда я не была у Маринова, то есть никогда одна.
— А вообще?
— Раза два заходила с тетей. Послушать, как было бы разумно зажить своим домом, наконец.
— А что это тете так приспичило выдать вас замуж?
— Очень просто — хотела устроить мою судьбу. А это был человек с деньгами. Не то, что прежде, конечно, но все-таки… От брата из-за границы получал, дачу недавно продал…
— Кроме суммы, полученной за дачу, — он положил ее на книжку, — других денег у него не нашли.
— Не знаю. Деньги у него всегда водились. Может, успели обобрать.
— Кто, по-вашему, мог это сделать?
— Не задумывалась. Да и вряд ли бы надумала. Я не инспектор из милиции.
Девушка останавливается и поворачивается ко мне.
— А куда мы, в сущности, идем?
— Вот вопрос, который нам следовало бы почаще задавать себе.
— Я спрашиваю в самом прямом смысле.
— Откуда мне знать? По-моему, к вам… Но, может, вы хотите вернуться в «Варшаву»?
— Да нет. Поздно. Пора домой.
Мы двигаемся дальше.
— Вы всегда так рано возвращаетесь?
— Как ни странно, да.
— А где вы были вчера?
— Вашим вопросам нет конца. И к чему вам такие подробности?
— Эта подробность мне нужна. А еще она нужнее вам. Вы не слыхали слова «алиби»?
Жанна вскидывает на меня глаза и тут же опускает: на тротуаре лужи.
— Алиби, насколько мне известно, бывает необходимо человеку, которого в чем-то подозревают, — медленно говорит она.
— Ну, что ж, пусть будет так. Где же вы были вчера вечером? Вы, конечно, уже придумали ответ?
— Ночевала у подруги.
— Когда вы говорите, по возможности
— Вы ужасны, — вздыхает девушка. — Я была вчера у Тома.
Меня передергивает. Не от признания, а от ливня, который вдруг обрушивается на нас. Порывы ветра колеблют плотную пелену дождя, светящуюся вокруг уличных фонарей и мутную в тени высоких зданий. Жанна быстро раскрывает зонтик.
— Идите сюда, — приглашает она.
— Спасибо. Терпеть не могу зонтов. Особенно дамских.
— Что за ерунда. Идите, а то промокнете до нитки.
Она по-свойски хватает меня под руку и тянет к себе, а я размышляю о том, до какой степени ослабился страх перед властью в наши дни. За такие фривольные жесты прежде, бывало, арестовывали.
Так мы движемся некоторое время, несмотря ка тесноту, я терплю, но увидев укрытие, выдергиваю руку.
— Давайте переждем здесь. Этот зонтик, право, унижает мое мужское достоинство.
Мы останавливаемся под эркером. Уличный фонарь бросает блики на красивое лицо девушки.
— А сейчас, — продолжаю, — когда мы спаслись, позвольте заметить, что показания такого свидетеля, как ваш Том, гроша ломаного не стоят.
— Том, — возражает Жанна, — полноправный гражданин.
— Это его качество вряд ли потрясет следователя.
Зато поступки этого гражданина наверняка будут учтены.
Я скашиваю глаза на девушку. Сейчас, в голубоватом свете фонаря, лицо ее кажется еще более бледным, а губы — еще темней. Как будто они накрашены черной краской, а не розовой помадой.
— Вы мне не ответили, что вас связывает с подобным типом, а, может, и с коллекцией таких типов, потому что особи этого вида обычно держатся стадами.
— Ничто меня не связывает ни с кем.
Тон усталый. Почти безразличный.
— Довольно печальное признание. И капельку лицемерное.
— Я не собираюсь никого убеждать, — роняет она тем же бесцветным тоном.
— Впрочем, из того, что вы сказали до сих пор, это единственное, что хоть немного смахивает на правду. И все-таки вы предпочитаете эту среду, а не какую-нибудь другую.
— Какой смысл пускаться в объяснения? Вы, видно, специалист по мертвецам, а я пока еще живая. — Девушка смотрит на меня внимательней, словно постепенно пробуждается от сна. По лицу пробегает дрожь. Я спешу предотвратить кризис.
— Ну ладно, ладно, расплачьтесь. Час-полтора тому назад я был в одной из комнат в том же доме, который сам похож на мертвеца. Там нет пластмассы и неонового освещения, но в общем обстановка довольно приятная. Я не говорю уже о хозяине.
Жанна уже иронически смотрит на меня.