Инструкция к жизни
Шрифт:
– Это неправда. Как Вы можете это понять?
– Очень просто. Если человек вышивает на коже других людей, если он бомбит города и лично приезжает за предателем, чтобы забрать его из семьи и повесить – это человек глубоко несчастный. Поверьте мне, Эбигейл, я изучал человеческое поведение достаточно долго, чтобы понять, кто как себя чувствует.
– Милый доктор… Я над моралью. Моя жестокость не печалит меня, не обременяет. Я могу вышивать на людях и бомбить города сколько мне захочется. Я вижу вещи иначе, совсем по-другому. Я знаю, как будет лучше. Мораль делает нас предвзятыми.
– Не важно, откуда взялась мораль. Важно, что она привносит порядок в наше общество и делает его лучше.
– Закон, доктор. Закон приносит порядок.
– Эбигейл, закон иногда слеп, а мораль бдит постоянно.
– Так было раньше. Сегодня закон подтверждён мной. Ведьма всегда смотрит. Отовсюду. Люди знают, что если ослушаться закон, то я узнаю и накажу. И, если Бога никто не видел, то меня видят все.
– А закон регулирует поведение? Например, что удержит человека от измены супругу, если не мораль?
– Милый доктор, нравственность! Как же вы о ней успеваете забыть? Мораль – даёт право осуждать других, ведь ой, а посмотрите, она ему изменила, это неправильно, это плохо, так никто не делает. Вот гадина. А какое вообще дело людям до чужого дома? Почему есть всеобщий моральный стандарт правил жизни? Жить нужно по своим стандартам, по своим нравам, а не быть зависимым от осуждения. Вы зависимы от Бога, который давно умер, и от людей, которые вас отвергнут в тот же момент, когда вы станете поперёк их видения морали. Люди, которые живут по морали, чаще всего лишь строят из себя хороших, чтобы стандарту соответствовать, а если ближе подойти, то вонь их начинает ощущаться.
– Знаете, Эбигейл, а ведь Вы не только, как Вы выразились, «над моралью», но и «над законом». Вы убиваете людей, на столбы их вешаете, чаще всего даже без суда. Вы и меня убьёте.
– Вы немного путаете. Я не над законом, я и есть закон. Я решаю, кому жить, а кому умереть. Я хозяйка этих мест. Выше меня лишь Барон Лос-Сетас. Но Вы абсолютно правы в одном. Скоро, дорогой доктор, Вы сдохнете, как последняя псина.
Джошуа, конечно, чувствует себя паршиво, но пока справляется. Больше его собственной жизни, Стэнфилда волнует лишь один вопрос:
– Вы убьёте мою семью?
– Убью. – Эбигейл поднимается и отходит рассматривать полки с книжками: – Стоило подумать об этом прежде, чем начинать крутить шашни с партизанами.
Теперь Джошуа начинает паниковать. Стэнфилд чувствует, что слова эти жгут грудную клетку, но приходится оставаться с холодным лицом. Джошуа нужен способ, чтобы спасти от страшной участи Линду и Лидию, его две «Л». Нельзя позволить этой изуверке провести казнь чего-то столь святого. Джошуа ищет любой ход, любую авантюру… И он её находит. Глупая идея, кажется безнадёжной, но другой у него нет. Надо попытаться. Набрав воздуха в грудь, Джошуа начинает размеренно говорить:
– Я предлагаю пари, Эбигейл. Если я смогу доказать Вам, что Вы несчастна, то Вы оставите мою семью жить и не будете забирать у них нажитое имущество. Я уверен, что Вы несчастны,
Ведьма молчит некоторое время, разглядывает и дальше книги, будто бы не услышала предложения. Но затем Эбигейл всё-таки задаёт вопрос:
– Как Вы собираетесь убедить меня, что я несчастна?
– Эбигейл, я ведь психолог. Моя работа – помогать людям жить, я слышал столько историй, видел столько проблем… Я способен Вас понять, даже несмотря на то, что мы с вами противоположны друг другу. Но, знаете, это даже плюс. Так мы сможем увидеть жизнь с разных сторон. Мы, если повезёт, даже сможем понять, как же правильно жить.
Джошуа понимает, что ставить на кон свою семью – ужасно, но другого выбора нет. Так у них будет хотя бы шанс на выживание. Да и если Эбигейл согласится, то Джошуа сможет не только спасти их, но и помочь ведьме. Стэнфилд сможет изучить её диктаторский разум и, возможно, действительно поможет ей стать здоровой. Может тогда Уизерстоун перестанет быть самой жестокой женщиной картеля.
– Ладно, милый доктор, так и быть, я дам Вам шанс. Но если в конце нашего с Вами разговора станет понятно, что я счастлива и живу правильно, то семья ваша умрёт самой мучительной в мире смертью. А сами Вы и не надейтесь спастись, Вы гарантированно будете казнены за свои преступления.
Как чувствует себя приговорённый к смерти? Джошуа страшно. Он ещё не осознаёт в полной мере тот ужас, к которому приговорён, ведь больше всего на свете его беспокоят жизни двух его «Л». А ещё то, что Джошуа может исцелить и направить ещё одного, последнего клиента:
– Вы позволите себе помочь? Если я докажу Вам, что вы несчастна, то убейте меня после того, как я Вам помогу.
Уизерстоун нехотя кивает:
– Хорошо, милый доктор.
– Тогда договорились. Давайте проведём ревизию ваших воспоминаний и поймём, что же с Вами происходит. – Теперь у Джошуа появляется надежда. Эбигейл, вероятно, пока не осознаёт, но и у неё тоже теперь есть шанс.
– С чего начнём?
– Первое воспоминание! – Торжественно говорит Джошуа. – Мы начнём с первого воспоминания, оно чаще всего яркое и важное, оно должно было произвести огромное впечатление, если идёт с нами до сих пор. К тому же, это можно счесть за начало сознания, а часть любой истории – это завязка. И, к слову, прежде чем окунуться в прошлое, я предлагаю разделить наши рассказы по главам, чтобы было легче строить логическую цепочку, без какого-либо хаоса.
– Первое воспоминание… – Ведьма задумывается, проводит пальцем по буквам на корешках книг: – Первую главу мы назовём «Простодушный».
Глава 1. «Простодушный»
– Вы заметили произведение Вольтера? Вы его читали? – Интересуется Джошуа.
– Нет, я не читала Вольтера, но это как раз то слово, которое я искала. – Эбигейл оставляет в покое книжный шкаф и возвращается в кресло: – А я вот не знаю, какое моё первое воспоминание. Может подскажете, как правильно определить?