Инструкция к жизни
Шрифт:
– Где он? – Майорская дочка холодеет. – Он в порядке?
– Там в общем-то… Пойдём, тебе пасаны сами расскажут.
Нильный вылезает из гаража и закрывает его снаружи. Он также задевает глазами Эбби:
– А это кто?
– Подружка моя новая, чё вы прицепились то все.
– Да ладно, ладно. Не нервничай.
Они останавливаются у гаража номер двадцать четыре. Теперь стучит уже Нильный, пытается докричаться до своих «пасанов». Не сразу, но они открывают.
– Лёха, эт майорская дочка. – Кивает на Гулю
– Чёрт, тебя тут тока не хватало. Да короче, мы шли правосудие искать, а там эти стоят. Мы и подрались, майор нас чуть не пристрелил, а если бы трубой его не огрел, лежали бы мы там дохлые все сейчас.
– Отец мой где?! – Не выдерживает Бахрамова.
– Тута он. – Лёха отходит, Гуля врывается внутрь, смотрит по сторонам. Отца не видно, но прямо в полу есть спуск вниз. Именно туда и прыгает Гульнара.
– А эт кто? – Спрашивает Лёха у Нильного, когда видит Эбби.
– Подружка её новая.
– Ей туда нельзя.
Эбби, услышав это, не теряется, а быстро проскакивает за майорской дочкой, ныряет вниз и оказывается в помещении, где находятся четверо – какой-то мужик с автоматом, связанный полицейский, мёртвый полицейский и Гульнара, плачущая навзрыд над телом отца. Это и есть пропавший майор полиции – Рустам Бахрамов. Очень быстро Лёха хватает за руку Эбби, как вдруг живой полицейский вопит:
– На детей перешли, суки? Девочку оставь, мразь!
– А ты пасть не открывай! – Кричит незнакомец с автоматом.
– Гуля, беги отсюда! Беги от этих чертей!
Полицейский выглядит избитым. Его форма окропилась красным, сам он брыкается и пытается освободиться, но не то, чтобы слишком усердно. Если он увлечётся, то его, вероятно, огреют тяжёлым прикладом, а это должно быть очень больно. Зато слова он бросает самые страшные:
– Рустаму надо было положить вас всех! Суки, если бы он не пожалел вас, был бы он живой!
– Да он просто не успел! – Лёха отвлекается от Эбби: – Точно бы выстрелил! Мы вас, сволочей, знаем! Санька порешили!
– Да этот ваш дебил друга моего завалил!
– Он защищался небось! Вот теперь нате! Получайте! Вы нашего убили, а мы вашего! Вы нас убиваете, а мы вас! Гниды! Не мы это начали.
– Так и не мы! Вы наших убиваете, а мы ваших! Эдакая мразь, вы посмотрите! Ох уж эдакая мразь! Как брешет, в лицо прямо брешет!
Они ещё долго спорят, а Гульнара заливается слезами. Тогда Эбби подходит поближе к мёртвому товарищу майору и вглядывается в это бледное лицо. Эбби достаёт полицейское удостоверение и вкладывает в карман полицейского кителя. Теперь она может уйти, но почему-то решает остаться. Эбби подождала, пока Гуля пришла в себя. Подождала, пока на заднем дворе, где было несколько земляных бугорков, закопают тело убитого, сделав ещё один. А что случилось с его напарником, этого Эбби узнать не суждено.
Они
– Чё ты за мной таскаешься? – Спрашивает Гульнара на пороге.
– Темно. Мама говорила мне не гулять, когда темно.
– Она тебя ищет небось.
– Наверно.
– Айфон нужен? – В прихожей Гульнара протягивает Эбби свой телефон. Это легендарное устройство, говорят, что там всё есть. И музыка, и калькулятор, и о здоровье он заботится. На него можно снимать видео, и смотреть тоже.
– А как же ты?
– Мне он больше не нужен.
– Почему?
– Потому что сегодня я сдохну.
– Зачем?
– Ты очень много вопросов задаёшь. Неужели сама сдохнуть не хотела?
Эбби не отвечает. Конечно, она хотела, каждый раз, когда наступает утро и приходится идти в город, в школу. Она не может выносить всё то, что каждый день приходится ей переживать снова и снова. Чем она заслужила это? Неужели правда лишь тем, что позволила? А как она могла не позволить?
– Так чё тупишь, айфон бери. – Гуля вновь тыкает Эбби в лицо проклятым прямоугольником.
– А у тебя там песни есть?
– Есть, конечно. Нонконформистка, Гречка, а ещё много кто.
– Не надо. Оставь себе.
Не хочется, чтобы Гульнара умирала, так что приходится отказаться. К тому же, она привыкла жить и вовсе без телефона, так что к чему ей теперь этот навороченный смартфон. Может, конечно, она бы и стала самой крутой в школе, если бы Эбби пришла туда с айфоном, но забирать его просто неловко. Нет, Эбби не может. Хочет, но не может. А Гуля пусть живёт. Но музыка… Её послушать бы.
– Странная ты. – Майорская дочка пожимает плечами. Телефон отправляется на полку, а сама Гульнара стягивает свою фиолетовую толстовку, под которой только майка. Стали видны шрамы на плечах и руках, но не ровные, как от порезов, а самые странные. То какой-то ожог, то царапины, то просто синяк.
– Кто это тебя так?
– Я сама. Мне так легче. Вот тут шрам от батареи, например, а этот от того, что снег и соль смешала. Представляешь, какая реакция может быть?
– Почему не лезвием?
– Чтобы папа не догадался. Так случайно будто бы всё получилось. – Гульнара исчезает в тесной кухне и возвращается с баночкой какого-то напитка в стекле: – Дюшес будешь?
– Давай.
Напиток Эбби не понравился. Мамин морс гораздо приятнее и вкуснее, не заставляет морщиться. А этот «дюшес» какой-то недружелюбный вовсе. Не будет она его больше пить. Зато Бахрамова выпивает всё залпом, а затем уходит в ванную. Оттуда становится слышно, как урчит вода. Юная Эбби ходит следом и видит, как Гуля сидит на краю и просто смотрит в стену стеклянными, будто бы неживыми глазами.