Инструкция по ловле ведьм

Лещенко Ирина

Как мне теперь спасаться? Никаких сил не осталось, даже бежать не получится — с питанием-то раз в сутки…

От переизбытка жалости к себе я даже всхлипнула тихонечко.

— Из-за него так убиваешься? — голос светлого над моей головой был одновременно злым, растерянным и немного удивленным. Спиной почувствовала тепло — он сел совсем близко, но не касаясь.

Я хотела было огрызнуться, но вдруг поняла, что отчасти он прав. Неохотно пробормотала:

— Не только. Из-за него тоже.

— Почему?

— Да какая разница? — голос сорвался. —

Тебе говори, не говори — как об стенку. А я привыкла к нему, месяц уже вместе, хоть поговорить было с кем. Все из-за вас наперекосяк! Ни помыться, ни поесть, все с оглядкой… Уже который день себя в зеркало не вижу, кикиморы, поди, от зависти дохли бы, на меня глядя.

Парень молчал. Тут и мне бы замолчать, но куда там.

— Сейчас бы к столице поближе подалась, там, говорили, к лету ветреницы разгуляются, дождя не дождешься. Денег бы заработала, коня бы купила нового…Вам-то что за дело до ветрениц? Бесы, и дело с концом! А потом посевы сохнут… Все у вас просто — вы хорошие, остальные плохие, и разбираться не надо, зачем оно надо, да? — я глубоко вдохнула, пытаясь унять нервную дрожь. Даже зубы начали постукивать — то ли нервы сдают, то ли тело говорит, что сил у него нету больше. — Завтра отведешь меня, сдашь, и дело с концом, когда там сжигают, на рассвете? У вас же есть специальные правила, когда недостойных жечь? Легче тебе жить станет, а? Будешь вспоминать и себя хвалить, доброе дело сделал?

— А сколько ваших обрядов человеческой крови требует? — прошипел в ответ рыцарь почти в самое ухо. — Скольких ваши оседлые перебили, пока остановили мор? Думаешь, они травами хвори гнали? А упыри чьих рук дело, а?

— Я тут ни при чем. — твердо ответила я, вытирая лицо рукавом. — Я никого не убивала. Не знаю, врешь ты или правду говоришь, но знаешь ведь — я в таком не виновата. Но сожгут-то меня!

— Я тоже никого не жег! — спину обдало прохладой. — И тебя не за что жечь! Но мы ведь тоже для тебя все одинаковые, хуже и придумать не выйдет, да?

— Я на вас и не нападала. Вы первые… — упрямо гнула я свое. Перед моим носом, едва не задев глянцевым боком, шлепнулось огромное, почти черное в темноте яблоко. — О, яблочко!

Ухватив еду двумя руками, перевернулась и села на траву, разглядывая стоящего надо мной рыцаря.

— Отравленное? — подозрительно спросила я и, не дожидаясь ответа, откусила огромный кусок. Светлый страдальчески вздохнул.

Утро приближалось неумолимо. И светлый, к сожалению, ночью не уснул. Уже горизонт подернулся сероватой дымкой, готовясь во-вот выпустить первый солнечный луч, когда рыцарь обессиленно прикрыл глаза. Подождав пару минут, я тихонечко приподнялась и на коленях поползла к коню, стараясь даже не дышать.

Жесткая ладонь сомкнулась на моей щиколодке, намекая, что надежды тщетны. Я сердито лягнулась.

— Я не пойду. — во всеуслышание объявила, оглядываясь, во что бы такое вцепиться. — Это я ночью умереть готова была, а теперь опять не готова.

— Никто не будет тебя жечь. — устало повторил рыцарь. В сотый раз, не меньше.

Выпустил мою ногу, вытянулся во весь рост, потянулся. — Клянусь.

— Чем клянешься? — я прищурилась. По слухам, слово светлых было твердо. — А если будут жечь, что сделаешь?

— Вот же… — воин неторопливо принялся перетягивать совсем растрепавшиеся светлые волосы. Веки припухли и покраснели, когда-то едва заметная щетина превратилась в небольшую бородку, добавляя возраста. — Не за что жечь. Но если случится так, что я знаю не все…

Стянув волосы на затылке, рыцарь потер переносицу.

— Тогда я сделаю все, чтобы изменить решение Совета. — наконец продолжил он, покосившись на меня. — Облик человечий ты вернула без принуждения, прислушавшись к моим словам. Сопротивления…кх, не оказывала…

Я не выдержала и расхохоталась.

— Иголка — не сопротивление! — упрямо сдвинул брови светлый, но на щеках проступил едва заметный румянец.

Я с умилением наблюдала борьбу вколоченных с детства правил и кристальной совести. Ну ребенок, как есть ребенок…Пусть и на плечах теленка таскать сможет.

— Все равно не пойду. — определилась я и рухнула на спину, глядя в сиреневые светлеющие небеса.

Мне снилось, что я плыву на крошечной лодочке. Свежий ветер обдувает лицо…

— Зараза. — бормочу я, пытаясь открыть глаза. — Ты меня что, по голове стукнул?

— Вязать тебя бесполезно. — отвечает адепт света и добра и подбрасывает меня, перехватывая поудобнее. — Может, хоть так донесу куда надо…

Я бессильно свисаю, сползая вниз.

— Ты мне обещал. — отчаянно цепляюсь за последнюю надежду. — Клялся.

— Я помню.

Перед глазами плывет знакомая заплеванная мостовая.

— Ненавижу тебя. — тошнит невыносимо, и я закрываю глаза.

…в чувства меня приводит пронзительный скрип. С громким стуком двери захлопываются, отрезая меня от солнечных лучей, тепла и звуков пробуждающегося города.

Тишина и прохлада, пробравшая до костей. Негромкие шаги. После яркого света я почти ничего не вижу в полумраке храма.

Меня ставят на пол, ноги немедленно подламываются, и я всем телом повисаю на подставленном локте.

— Ну неужели. — не хуже двери скрипит рядом недовольный голос. — Долго возился, Совет уже дважды письма слал. Зловредная ведьма попалась…

Меня подхватывают с двух сторон и не церемонясь тащат в камеру. Голову тяжело держать, то и дело клонится к плечу, ногами и вовсе перебирать не успеваю.

Рыцарь позади: не знаю как, но я всем телом чувствую его взгляд, словно солнечные лучи.

Идем недалеко. Короткий стук, очередная дверь распахивается передо мной.

Здесь светло. Из-за стола навстречу нам поднимается знакомый пожилой светлый. Не успеваю я поднять на него глаза, как меня силком ставят на колени, заставляя смотреть в пол.

— Ну вот и встретились. — его голос журчит, обволакивая, словно змея вползает в уши. — Вот и славно. А с твоим защитником рыжим поговорим еще…последний страх потерял.