Инсургент
Шрифт:
Это предложение сделал мне Вильмессан, встретив меня на повороте бульвара и осведомившись о моих делах, причем он толкнул меня своим животом и заявил, что я глуп, как свинья.
— Ах, дети мои, что за дурень этот Вентра!
Час спустя я столкнулся с ним случайно на перекрестке; он все еще кричал:
— Ну и дурень, дети мои!
Нечего скрывать, я хотел посвятить политике свою зарождающуюся известность, броситься в гущу битвы...
Жирарден излечил меня от этой мечты.
Однако я не положился на его мнение, не последовал его советам. Я поднимался и по другим лестницам, но и с них спустился ни с чем. Нигде не нашлось
Но все же между строк моих хроник в «Фигаро» мне удается просунуть кончик моего знамени, и в субботние букеты я неизменно подсовываю кровавую герань или красную иммортель, прикрывая их розами и гвоздикой.
Я рассказываю о деревне, о ярмарочных балаганах, перебираю воспоминания о родных краях, о любовных драмах скоморохов, но, говоря о босяках и странствующих комедиантах, я заливаю солнцем их лохмотья, заставляю звенеть бубенцы на их костюмах.
Подсчитываю страницы, и мне кажется, что труд мой закончен. Ребенок, чей первый трепет я почувствовал в себе на похоронах Мюрже, — этот ребенок появился на свет.
Вот он здесь, передо мной. Он смеется, плачет, барахтается среди иронии и слез, — и я надеюсь, что он сумеет пробить себе дорогу.
Но как?
Люди сведущие твердят в один голос, что толстые книги — «кирпич» и что издатели не желают их больше.
Но я все-таки взял под мышку моего младенца и попытался толкнуться с ним в две-три двери. Нам всюду вежливо предлагали убраться...
Наконец где-то у черта на куличках один начинающий издатель отважился пробежать первые страницы.
— По рукам! Через две недели вы получите корректуру, а через два месяца пустим в машину.
Ноздри мои раздуваются, меня распирает от счастья.
«Пустим в машину». Но ведь это все равно, что на баррикаде команда: «Пли!» Это — ружье, просунутое через полуоткрытые ставни.
Книга скоро появится.
Книга вышла [26] .
26
Книга вышла. — Это был сборник рассказов «Непокорные» (1865).
На этот раз я начинаю думать, что кой-чего добился. Теперь над землей виднеется не только моя голова, — я вылез по пояс, до живота, и надеюсь, что никогда уж больше не буду голодать.
Не очень-то, впрочем, рассчитывай на это, Вентра!
А пока что наслаждайся своим успехом, милый человек! Бродяга, вчера еще никому не известный, — сегодня у тебя есть похлебка в котелке, да еще приправленная лавровым листом.
А книжонка быстро пошла! Малютка оказался решительным, и за его здоровье пьют в кафе на бульварах и в мансардах Латинского квартала. Голытьба узнала одного из своей братии, богема увидела пропасть под ногами. Я спас от постыдной праздности и каторги не одного юношу, спешившего туда по тропинке, которую Мюрже засадил сиренью.
Это чего-нибудь да стоит!
Я и сам мог покатиться по этой дорожке!
При одной мысли об этом меня бросает в дрожь, даже под лучами моей молодой славы...
Моя молодая слава! Я говорю это, чтобы немножко поважничать, но на самом деле не нахожу, чтобы я хоть сколько-нибудь изменился с тех пор, как прочитал в газетах, что появился молодой многообещающий писатель.
Я был больше взволнован во время моей лекции; сильнее потрясен в те дни, когда мне было дано говорить с народом. Там я должен был зажигать трепетавшие рядом со мной сердца; мне стоило
А эти газеты, что лежат на моем столе... они, точно мертвые листья, — не трепещут, не кричат.
Где же грохот бури, которую я так люблю?
Временами мне даже становится стыдно за себя, когда критика отмечает и восхваляет меня только как стилиста, не замечая оружия, скрытого, подобно мечу Ахилла на Скиросе [27] , под черным кружевом моей фразы.
Я боюсь показаться трусом и отступником перед теми, кто слышал, как я среди моих нищих собратьев обещал вцепиться в горло врагу в тот день, когда вырвусь из грязных лап нужды и мрака неизвестности.
27
Меч Ахилла на Скиросе. — Согласно греческому мифу, Ахилл, по предсказанию оракула, должен был погибнуть под Троей. Мать его, богиня Фетида, отправила Ахилла на остров Скирос, чтобы помешать ему принять участие в Троянской войне. Но греки не могли без его помощи овладеть этим городом. Тогда Одиссей взялся найти Ахилла. Переодевшись купцом, он отправился на остров Скирос, где Ахилл, переодетый в женское платье, скрывался среди царских дочерей. Одиссей разложил перед ними браслеты, ожерелья и кружева, из-под которых сверкал украшенный драгоценными камнями меч. Юноша Ахилл, увидев меч, выдал себя: он схватил его и последовал за Одиссеем.
И вот этот самый враг расточает мне сегодня похвалы.
Признаться, меня не столько радовали, сколько смущали поздравления со стороны людей, которых я презирал.
Подлинное удовлетворение, вызвавшее у меня искренние слезы гордости, я испытал лишь тогда, когда в письмах, неведомо откуда присланных и не знаю как дошедших до меня, я нашел заочные рукопожатия безвестных и незнакомых, растерянных новичков, истекающих кровью побежденных.
«Если б я мог прочесть вас раньше!» — скорбел побежденный. «Что было бы со мной, если б я не прочитал вас!» — восклицал новичок.
Стало быть, я все-таки проник в массу, значит есть за мной солдаты, армия! Целыми ночами шагал я по комнате из угла в угол с этими клочками бумаги в судорожно сжатых руках, обдумывая план нападения на гнилое общество с моими корреспондентами в качестве капитанов.
К счастью, я увидел себя в зеркале: осанка трибуна, суровое выражение лица, совсем как на медальоне Давида Анжерского [28] .
Только не это, любезный, — остановись! Тебе не к чему копировать жесты монтаньяров, хмурить брови, как якобинцы. Оставайся самим собой — тружеником и бойцом.
28
Давид Анжерский Пьер-Жан (1788—1856) — французский скульптор.
Разве не сладко тебе почувствовать ласку со стороны чужих людей, если твои близкие не поняли, измучили тебя?.. Довольствуйся же этой мыслью и признайся, что ты испытываешь радость оттого, что нашел семью, любящую тебя больше, чем любила твоя родная семья; вместо того чтобы издеваться над тобой и высмеивать твои надежды, она протягивает к тебе руки и приветствует, как приветствуют в деревнях старшего в роде, оберегающего честь родового имени и несущего на себе все его бремя.