Интербеллум
Шрифт:
— Отдам мастеру, — заговорила Елизавета, забирая на кассе покупку, — скажу расшить серебром и камнями.
Я с удивлением обнаружила, что настроение Ангеловой, привычно меланхоличное, сменилось на…удовлетворительное. Не могла также не отметить обширных познаний в области голубого цвета и женской зимней коллекции. То ли она так наловчилась в последнее время из-за новой роли невесты, то ли всегда, сколько я её знаю, в одиночестве пролистывала журналы мод. И если верен второй вариант, то совершено непонятно почему в свои шестнадцать она прячет фигуру в длинных
— Предлагаю подкрепиться, что скажешь?
— Как вам угодно, Елизавета Григорьевна.
Будучи единственной наследницей всех богатств древнего, но увядшего рода, Ангелова тратила деньги, не перед кем не отчитываясь. Правда, за суммами все равно следили — не двоюродная бабка, давно впавшая в маразм, а Демонов. Когда-то он приходился лучшим другом родителям девочки: именно Ангелов выдвинул Демонова в Совете на пост архонта, именно Ангелов занимался политической программой Владислава Алексеевича.
Не знаю, как так вышло, но после их смерти Демонов стал неофициальным опекуном Елизаветы. Сама смерть молодой супружеской пары до сих пор не раскрыта — убийцу нашли, но не заказчика. Погибли все — особняк в два этажа в прямом смысле взлетел на воздух. Уцелевшая дворовая прислуга нашла на пепелище десятимесячную девочку в фиолетовом платьице и такого же цвета чепчике. Прибывший на место трагедии Демонов, без церемоний распахнул пеленки и, как утверждали очевидцы, глухо констатировал медикам: «Это Лиза», и забрал ребёнка.
Взрывная волна была настолько мощной, что от тел родителей и двойняшки Ангелины, родившейся на минуту раньше сестры, сохранились лишь немногочисленные останки. В тот вечер погибли не только родители и сестра, но и родственники Елизаветы, собравшиеся на День Рождения Григория Юрьевича. Вот так праздник превратился в кошмар и кровавую мясорубку — прекрасная возможность покончить со всем кланом одним махом.
По великой случайности Демонов не оказался на празднестве — Евгений серьезно захворал, и целители не делали утешительных прогнозов. Всю ночь отец провел у постели сына и покинул того на рассвете, когда пришло известие о расправе над Ангеловыми. Отдавая приказ доставить его как можно быстрее, он знал только, что выжила одна из двойняшек, но которая и почему — не имел представлений.
— Евгений будет участвовать в турнире?
Елизавета лакомилась кофе с корицей и булочкой. Я же наотрез отказалась садиться за один стол и заняла поблизости другой, заказав кофе и салат.
— В дуэли.
— Алиса собрала ему группу поддержки.
— Простите…?
— Благородно предложила место во втором ряду, обосновав тем, что я не сажусь на шпагат и боюсь высоты, но «зато мы дадим тебе зеленую юбку и помпоны!», — спародировала Ангелова.
— Группа поддержки?
— Да. Ну, знаешь, он выйдет, а они начнут выкрикивать его имя или ещё что, трястись под музыку.
Я знала,
— И как вы к этому относитесь?
Елизавета пожала плечами.
— Не знаю. — Она покосилась на кольцо и задумчиво погладила увесистый камень. — Владислав Алексеевич никогда не сделает её своей снохой, даже если Алиса забеременеет. Наш брак — дело решённое.
— Кольцо когда-то носила покойная Ксения Андреевна, — ответила я.
Елизавета отняла взгляд от безымянного пальца и посмотрела мне в глаза, сокрытые очками.
— Полагаю, она была более счастливой.
— Брак был неравным.
— Но союзом двух сердец. По крайней мере, на момент помолвки. — Чародейка помолчала, явно обдумывая следующие слова: — Мне рассказывала одна дама, знавшая лично Ксению Андреевну, что та потеряла голову от Владислава Алексеевича. Её хотели выдать замуж за другого, но она — смелая женщина, она пошла против всех и…и обрекла себя на несчастье… Знала бы она тогда, за что так боролась!
— Это лишь сплетни.
— Да, наверное…но кое-что все-таки правда… Она же умерла…
— Ксения Андреевна была больна.
— Любовью, — подытожила Ангелова и отпила горячий кофе. — Знаю, Евгений будет мне изменять, но хотя бы в брачную ночь он останется верен, как думаешь?
Я молчала, изумленная такой откровенностью. Интересно, она и с подругами настолько прямодушна? Будто прочитав мысли, Елизавета тихо проговорила:
— Не знаю, но с тобой мне спокойно и хочется делиться…рассказывать…пусть ты — совсем неподходящая компания, — она осеклась и густо покраснела.
Я молча отпила кофе, пропуская мимо ушей поток извинений.
Интерес к Ксении Андреевны был понятен и желание посплетничать с телохранителем жениха — тоже. Мало ли, я возьму да и сболтну лишнего, но на самом деле мои познания были очень скудны. Я знала только то, что знали все. Сомневаюсь, что и Евгений обладал большей информацией. В курсе были лишь свидетели тех дней, когда развернувшиеся боевые действия в семье Демоновых приобрели огласку, а именно — с прошения о разводе и отъезда жены с сыном из особняка на Фонтанке на дачу к родителям, а оттуда в Париж, в Венецию и обратно к родителям, где притаившись, ждала смерть. По непонятным причинам Ксения Андреевна скончалась в возрасте двадцати лет за неделю до двадцать первого дня рождения, так и не получив разрешения на развод.
— Ты мне очень помогла сегодня, — поблагодарила Елизавета, когда мы взлетали.
Весь полет я наблюдала за Алисой и её друзьями, по случайности попавшими в один вертолёт.
Чутьё подсказывало быть настороже. Дети так жестоки, особенно в пубертатный период, особенно красивые рыжеволосые девочки, особенно, когда не помолвлены с будущим архонтом.
Что она могла сделать? Выкинуть глупость? Пошутить? Да. Но я опасалась худшего. Глаза её не отрывались от Ангеловой, даже когда та отвечала на зрительный контакт — они, наоборот, вспыхивали мстительным огнём.