Интересное время или Полумесяц встает на закате
Шрифт:
– Е...
– Три года, проведенные в СССР, оставили свой след в душе интеллигентного немца, но он постарался удержать себя в узде.
– Он же мне в отцы годится. В отцы-командиры, если точнее. И я буду держать над ним начало?! Сергей Николаевич, вы издеваетесь?!!
За всю эту тираду Крот - таким было прозвище капитана - только пренебрежительно взглянул на Бергмана. Русского, очевидно, он не знал, иначе б ответил...
– А что?
– Артемьев откинулся на спинку и, сощурившись, посмотрел на Эрвина.
–
Лейтенант услышал в этой фразе издевку, но не подал виду.
– Приказы не обсуждаются, - Артемьев побарабанил пальцами по столешнице, бросил взгляд на вставочку, взял ее в руки и покрутил в пальцах, чудом не разбрызгивая чернила. «Фокусник, мать его!» - наверняка подумал Бергман, сказал сам себе Полковник.
– А вот так думать о вышестоящем начальстве не советую, - прибавил Артемьев. Красный как помидор лейтенант лишь смущенно щелкнул каблуками.
– Так кто этот Крот такой?
– спросил Бергман. Все это время капитан стоял как воды в рот набрав.
– Вы его хорошо знаете?
– Еще бы! Воевали вместе в Судане. Когда там гражданская война была, между независимым христианским Югом и присоединившимся впоследствии к халифату мусульманским Севером. А глаза он в Колумбии лишился, то есть там же, где и ты свое последнее задание выполнял.
– Ух ты! Значит, сработаемся.
– Только попробуйте, - Полковник продемонстрировал сжатый кулак и помахал им перед носом лейтенанта, - не сработаться, голуби сизые. А то я вам обоим...
– и тактично умолчал, что их ожидает в случае «профнепригодности».
– Все понял, Полковник!
– козырнул лейтенант.
– Простите, а на каком наречии мне изъясняться?
– На английском или на немецком.
Бергман повернулся к Кроту и протянул руку:
– Будем знакомы, капитан. Рад знакомству с вами. Вы входите в состав моей группы в качестве заместителя. Надеюсь, разница в возрасте и звании не помешает нашему сотрудничеству и взаимопониманию.
– Так точно, лейтенант, - ответил Крот.
– Вы ведь проявили себя с положительной стороны в битве с Медельинским картелем.
Бергман в изумлении сложил брови домиком и беспомощно посмотрел на Артемьева. Тот ничего не ответил, только ухмыльнулся, прикуривая сигарету.
– Я читал твое досье, - пояснил капитан.
– Давай-ка на «ты», а то будем запинаться.
– Д... давай, - после недолгого раздумья сказал лейтенант.
– Ладно, идите, - затянувшись, сказал Полковник.
– Мне работать надо.
Офицеры вышли из кабинета и в полном молчании зашагали по коридору.
– Так ты... э-э... по-русски совсем не понимаешь, да?
– осмелился спросить Бергман, когда они вдвоем уже вышли на крыльцо.
Капитан покачал головой.
– Ot-shen’ slozhno, - с ужасным акцентом
– Жена пробовала научить, но слабо что получается.
– Она у тебя из Союза?
– Нет, ты что!
– заулыбался Крот.
– Из Эстонии. Красивая... но это я хвастаюсь. Да, так что эстонский оказалось проще выучить. Я эту кириллицу вообще не понимаю.
– Ну ничего, научишься. Кстати, пойдешь со мной людей в группу набирать?
– Бергман с надеждой посмотрел на капитана.
Крот сел на удачно подвернувшуюся под пятую точку скамейку и принялся раскуривать извлеченную из нагрудного кармана сигару. Лейтенант тоже вынул курево и расположился рядом, ожидая ответа.
Пару минут офицеры молча пускали дым, а потом Крот, потянувшись, посмотрел на Бергмана.
– Увы, нет.
– Значит, мне все придется самому, да?
– А что в этом плохого?
– усмехнулся капитан, поправив повязку.
– Ты ведь наверняка служил. Служил?
– Служил.
– Тогда разберешься. Потом притремся друг к другу. Заметано?
– Ладно, - сказал лейтенант, и рукопожатие закрепило этот своеобразный договор.
Прибыв в расположение учебно-тренировочной бригады, Эрвин отправился к начальнику лагеря с предписанием о формировании своей спецгруппы.
Поднявшись на крыльцо штаба, он глянул на часы. Было без четверти одиннадцать. Затем окинул взглядом ровный и залитый солнцем плац, засучил рукава и потянул на себя дверь. В проходе его встретил дежурный по штабу. Низенький крепыш с бычьей шеей, располагающей внешностью и нашивками ефрейтора преградил дорогу и потребовал пропуск, которого, естественно, у лейтенанта не оказалось с собой.
Бергман посмотрел на дежурного сверху вниз, надеясь, что тот отступит перед бравым младшим офицером, но парень оказался крепок и выдержал суровый взгляд. Он не сделал ни шагу назад.
– Нет у меня никакого пропуска, - сказал Бергман, похлопав себя по карманам.
Стоит сказать, что дежурные наделялись относительной властью и могли послать, а то и отправить на «губу» чрезмерно ретивого солдата или офицера, которые нарушали дисциплину, не считаясь с внутренним уставом лагеря. В карих глазах дежурного блеснул озорной огонек, - а что, сидишь себе тут и со скуки дохнешь.
– Тогда разворачивайся на сто восемьдесят и дуй отсюда, - мотнул головой дежурный.
Это был верх наглости. Бергман вспылил в ту же секунду. «Чтобы какой-то необстрелянный воробей мной понукал?!» - мысленно возопил он. Это потом, спустя некоторое время, он научится контролировать свои эмоции...
– Послушай, - офицер вложил в интонацию весь холод, какой смог собрать воедино, - ефрейтор. Ты как, мать твою, разговариваешь со старшим по званию, а? Я тебе кто, хрен с горы или офицер?